У нас готовы признать за благо дисциплину, но решительно не способны без отвращения наблюдать какое угодно дисциплинирование, которое если и допускается, то обязательно с тем условием, чтобы оно протекало приятно, без конфликтов и «насилия».
Мы при этом считаем: для того, чтобы это принуждение приходилось применять как можно реже, чтобы оно не было усмирением, а законом, оно должно быть абсолютным.
Т. е. применяться с железной необходимостью, как только есть нарушение, без пропусков, без уговаривания, без послабления.
Совершенно безнадежно думать, что это принуждение возможно без конфликтов, без насилия и без неприятностей.
Общественное желание, чтобы в детском доме все решительно и всегда напоминало счастливую Аркадию, это тем более невозможно, что мы имеем дело с детьми, более или менее запущенными.
В то же время, поскольку мы имеем свободный, живой, реально самоуправляющий коллектив, поскольку у нас не придавлена личность, постольку у нас больше возможностей проявиться и отрицательным сторонам личности.
Поэтому принуждение может иногда принять форму насилия, если без него обойтись невозможно.
А.С. МАКАРЕНКО