«ЛЮДИ МЫ БЫЛИ САМЫЕ ОБЫЧНЫЕ, и у нас находилось пропасть разнообразных недостатков.
И ДЕЛА СВОЕГО МЫ, СОБСТВЕННО ГОВОРЯ, НЕ ЗНАЛИ: наш рабочий день полон был ошибок, неуверенных движений, путанной мысли.
А впереди стоял бесконечный туман, в котором с большим трудом мы различали обрывки контуров будущей педагогической жизни.
О каждом нашем шаге можно было сказать что угодно, настолько наши шаги были случайны.
Ничего не было бесспорного в нашей работе.
А когда мы начинали спорить, получалось еще хуже: В НАШИХ СПОРАХ ПОЧЕМУ-ТО НЕ РОЖДАЛАСЬ ИСТИНА.
Были у нас только две вещи, которые не вызывали сомнений: наша ТВЁРДАЯ РЕШИМОСТЬ НЕ БРОСАТЬ ДЕЛА, довести его до какого-то конца, пусть даже и печального.
И было еще вот это самое «бытие» — у нас в колонии и вокруг нас.»
И это не помешало ему создать коллектив, практически, не имеющий аналогов до сих пор!