Даже если бы вы меня отпустили и при этом сказали мне: на этот раз, Сократ, мы не согласимся с Анитом и отпустим тебя, с тем, однако, чтобы ты больше не занимался этим исследованием и оставил философию, а если еще раз будешь в этом уличен, ТО ДОЛЖЕН БУДЕШЬ УМЕРЕТЬ, – так вот, говорю я, если бы вы меня отпустили на этом условии, то я бы вам сказал:
«Желать вам всякого добра – я желаю, о мужи афиняне, и люблю вас, а слушаться буду скорее бога, чем вас, и, пока есть во мне дыхание и способность, не перестану философствовать, уговаривать и убеждать всякого из вас, кого только встречу, говоря то самое, что обыкновенно говорю:
«о лучший из мужей, гражданин города Афин, величайшего из городов и больше всех прославленного за мудрость и силу, НЕ СТЫДНО ЛИ ТЕБЕ, ЧТО ТЫ ЗАБОТИШЬСЯ О ДЕНЬГАХ, чтобы их у тебя было как можно больше, о славе и о почестях, а О РАЗУМНОСТИ, ОБ ИСТИНЕ и о душе своей, чтобы она была как можно лучше, – не заботишься и НЕ ПОМЫШЛЯЕШЬ?»
И если кто из вас станет возражать и утверждать, что он об этом заботится, то я не оставлю его и не уйду от него тотчас же, а буду его расспрашивать, пытать, опровергать и, если мне покажется, что в нем НЕТ ДОБЛЕСТИ, а он только говорит, что есть, буду попрекать его за то, что он самое дорогое не ценит ни во что, а плохое ценит дороже всего.
Так я буду поступать со всяким, кого только встречу, с молодым и старым, с чужеземцами и с вами, с вами особенно, потому что вы мне ближе по крови. Могу вас уверить, что так велит бог, и я думаю, что во всем городе нет у вас большего блага, чем это мое служение богу.
Ведь я только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из вас, молодого и старого, заботиться раньше и сильнее не о телах ваших или о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше, говоря вам: НЕ ОТ ДЕНЕГ РОЖДАЕТСЯ ДОБЛЕСТЬ, а от доблести бывают у людей и деньги и все прочие блага, как в частной жизни, так и в общественной.
Понравилось? Поделись с друзьями!