Бизнес-план.
Это бумага, в которой вы описываете как вы будете тратить чужие деньги. Если вам их дадут.
И если все пойдёт хорошо.
*****
Инвестирование.
Это поиск лоха (лохов) которые умножат ваши деньги за скромное вознаграждение.
Важен найти хорошо замотивированных лохов.
Обычно их ищут на конкурсной основе.
*****
Старт-ап.
Это напоминает криптовалюты.
Придумать какую-то хрень и перепродавать её друг другу все дороже и дороже.
Главное не оказаться последним.
*****
Шопинг.
Гениальное маркетинговое изобретение.
Ещё лучше разве что просто сбор пожертвований.
Так как люди потеряли способность отличать красивое от некрасивого их научили делать выбор при помощи специальных слов. Называется бренд.
Чем дороже — тем считается красивее.
Я же говорю гениальный маркетинг.
*****
Маркетинг.
Бессмысленная деятельность, отличающаяся тем, что ничего не производится.
Чтобы скрыть это — производится много шума.
*****
Сельское хозяйство.
Очень старая технология.
Любую новую технологию можно ликвидировать.
И ничего не случится.
Эту ликвидировать нельзя. Биткоин и блокчейн — есть нельзя. Как и коучинг, маркетинг и многое другое.
*****
Предатели защищают не Родину.
А свой уровень потребления.
*****
Союз сельского хозяйства и производства.
А паразитам — никогда!
*****
ПАРАЗИТЫ.
Если то, что вы производите нельзя есть., нельзя одеть и в этом нельзя жить — вы паразит.
И живете за счёт тех, кто производит еду, жильё и одежду.
*****
Ученые установили — чем больше подкаблучников, тем ниже средняя продолжительность жизни мужчин.
С падением продолжительности жизни мужчин продолжительность жизни женщин тоже падает.
*****
Репосты!!!
*****
Если запретить маркетинг — перестанет продаваться и производиться ненужное.
*****
Обычно говорят: я — мать и я — отец, все отдаем ребенку, жертвуем ему всем, в том числе и собственным счастьем. Самый ужасный подарок, какой только могут сделать родители своему ребенку.
Надо ставить вопрос так: никаких жертв, никогда, ни за что. Наоборот, пусть ребенок уступает родителям.
А. С. Макаренко
*****
Предатели и в советское время знали где опасность.
Вот такая цитата:
Шёл 1962 г. и Р. Соколову было, соответственно, 19 лет. Он многого не знал, к примеру, не был знаком даже с «Педагогической поэмой».
Однако в этом были и свои плюсы: как выяснилось позже, одно упоминание имени Макаренко при работе с детьми в то время обычно приводило к немедленному запрету соответствующего начинания партийными «органами».
(Что и произошло, к примеру, с намерением известного самодеятельного педагога Б.П. Никитина, его семьи и друзей создать нечто вроде колонии им. Горького) …
*****
Тема диплома А. С. Макаренко в Полтавском учительском институте была весьма «щекотливой» — «Кризис современной педагогики».
Далеко не всякий студент прошлого и настоящего веков решился бы на такой дерзкий поступок…\
*****
В анкете 1922 г. А. С. Макаренко пишет, что его любимый предмет история, что он наиболее интересуется эпохой феодализма, что знает Ключевского почти наизусть.
Позже пишет, что хочет написать учебник по Древней Руси. Что его там так интересует?
*****
А. С. Макаренко пишет.
Коммуна из восьми лет только первый год была на бюджете.
«…Последние годы коммуна …жила на хозрасчете…он окупал расходы не только по школе, на жалованье учителям, на содержание кабинетов и прочие, но и все расходы на содержание ребят.
Кроме того коммуна давала несколько миллионов чистой прибыли государству…хозрасчет замечательный педагог…
Он очень хорошо воспитывает…хозрасчет гораздо добрее бюджета, богаче бюджета.
Я мог тратить в год по 200 тыс. рублей на летние походы, 40 тыс. рублей заплатить за билеты в харьковские театры.
Я мог купить автобус, легковую машину, грузовую машину. Разве школа может это купить?» (8, т. 4, с. 346).
Или «Мы решаем: едем 500 человек по Волге на Кавказ. Для этого нужно 200 тыс. рублей. Постановили: в течение месяца работать пол часа лишних, и в результате получаем 200 тыс.рублей. Мы могли одевать мальчиков в суконные костюмы, девочек – в шелковые и шерстяные платья»
(Там же, с. 367).
*****
А. С. Макаренко пишет.
Коммуна из восьми лет только первый год была на бюджете.
«…Последние годы коммуна …жила на хозрасчете…он окупал расходы не только по школе, на жалованье учителям, на содержание кабинетов и прочие, но и все расходы на содержание ребят.
Кроме того коммуна давала несколько миллионов чистой прибыли государству…хозрасчет замечательный педагог…
Он очень хорошо воспитывает…хозрасчет гораздо добрее бюджета, богаче бюджета.
Я мог тратить в год по 200 тыс. рублей на летние походы, 40 тыс. рублей заплатить за билеты в харьковские театры.
Я мог купить автобус, легковую машину, грузовую машину. Разве школа может это купить?» (8, т. 4, с. 346).
Или «Мы решаем: едем 500 человек по Волге на Кавказ. Для этого нужно 200 тыс. рублей. Постановили: в течение месяца работать пол часа лишних, и в результате получаем 200 тыс.рублей. Мы могли одевать мальчиков в суконные костюмы, девочек – в шелковые и шерстяные платья»
(Там же, с. 367).
*****
А. С. Макаренко писал: «я потому и отдался колонии, что хотелось потонуть в здоровом человеческом коллективе, дисциплинированном, культурном и идущем вперед, а в то же время и русском, с размахом и страстью.
Я убедился, что такой коллектив в России создать можно, во всяком случае, из детей».
А он много лет стремился создать «полную коммуну», т. е. – из детей и взрослых, поселок, где есть все и всё.
Он к этому приближался. В его коммуне начала 30-х гг. соотношение детей и взрослых (на производстве в двух заводах) было 1 к 3.
*****
Читаем А. С. Макаренко!
И готовимся к сельскому хозяйству!
*****
Цель — счастье?
Это цель эгоиста/эгоистки.
А эгоисты счастливы не будут никогда.
*****
Счастье — недостижимая цель для эгоистов.
*****
О СЧАСТЬЕ.
Счастье только в коллективном труде.
А у паразитов и эгоистов счастья не будет. Только недовольство и неудовлетворённость.
*****
Из комментариев.
В ответ на пост о том, что тот, кто не производит продуты питание, жильё и одежду — тот паразит.
***
Я вот 100% паразит. работаю юристом.
Кристина, значит будете испытывать постоянный дискомфорт и недовольство жизнью.
Юрий, так и происходит. вечное недовольство и вынос мозга,себе и мужу. теперь знаю причину-спасибо Вам.
*****
ЛЮБОВЬ ТРЕБУЕТ ДОЗИРОВКИ.
Здесь дело не в каких-то педагогических законах, не в каком-то таланте воспитания, а в здравом смысле.
Здравый смысл – это такая обыкновенная штука, которая есть у каждого человека, а у родителей начинает почему-то исчезать.
Второй том «Книги для родителей» я посвящу этому вопросу, почему люди здравомыслящие, которые могут хорошо работать, учиться, даже получившие высшее образование, – значит, с нормальным разумом и способностями.
Общественники, которые могут руководить целым учреждением, ведомством, фабрикой или каким-нибудь другим предприятием, которые умеют с очень разнообразными людьми поддерживать нормальные отношения, и товарищеские, и дружеские, и какие угодно, – почему эти люди, столкнувшись со своим собственным сыном, делаются людьми, не способными разобраться в простых вещах?
Потому, что они в этом случае теряют тот здравый смысл, тот жизненный опыт, тот самый разум, ту самую мудрость, которую они накопили за всю свою жизнь.
Перед своими детьми они останавливаются как люди «ненормальные», не способные разобраться даже в пустячных вопросах. Почему?
Оказывается, единственная причина – любовь к собственному ребенку. Любовь – это самое великое чувство, которое вообще творит чудеса, которое творит новых людей, создает величайшие человеческие ценности, которые могут быть созданы только человеческим духом, – это самое чувство делается причиной брака, т. е. причиной создания негодных людей и, естественно, приносящих вред всему обществу, и прежде всего семье.
Если точно обозначить наш вывод, то придется просто и прямо сказать: любовь требует какой-то дозировки, как хинин, как пища.
Никто не может съесть 10 килограммов хлеба и гордиться тем, что он так хорошо поел.
И любовь требует дозировки, требует меры.
А.С. Макаренко
*****
И еще о любви.
У нас есть знакомые семьи, где есть дети, вы знаете, как выражают дети любовь к родителям. В некоторых семьях это постоянные лобзания и нежные слова, постоянное проявление чувств, постоянное настолько, что возникает подозрение, есть ли за внешними проявлениями какая-нибудь любовь, или это привычная игра.
В других семьях какой-то холодный тон, как будто бы все живут отдельно. Мальчик пришел, довольно холодно обратился к отцу или к матери, ушел по своим делам, как будто нет никакой любви.
И только в редких приятных случаях вы можете видеть, как при внешне сдержанных отношениях мелькнет любовный взгляд и скроется.
Это настоящий сын, который любит отца и мать.
Умение воспитывать, с одной стороны, чувство любви откровенное, искреннее, от души, а с другой стороны – сдержанность в проявлении любви, чтобы любовь не подменялась внешней формой, не подменялась лобзаниями, – это чрезвычайно важная способность.
На этой способности, на проявлении любви к отцу и матери можно воспитать прекрасную человеческую душу.
Коммунары любили меня так, как можно любить отца, и в то же время я добивался того, чтобы никаких нежных слов, нежных прикосновений не было.
Любовь вовсе не страдала от этого. Они учились проявлять свою любовь в естественной, простой и сдержанной форме.
Они находили способ проявить любовь ко мне без всяких лобзаний и нежных слов.
А.С. Макаренко
*****
О КОЛЛЕКТИВЕ И О РИСКЕ И ТВОРЧЕСТВЕ В ВОСПИТАНИИ.
Моим основным принципом (а я считал, что это принцип не только мой, но и всех советских педагогов) всегда было: как можно больше требований к человеку, но вместе с тем и как можно больше уважения к нему.
В нашей диалектике это, собственно говоря, одно и то же: нельзя требовать большего от человека, которого мы не уважаем.
Когда мы от человека много требуем, то в этом самом и заключается наше уважение, именно потому, что мы требуем именно потому, что это требование выполняется, мы и уважаем человека.
Если это положение провести по всем линиям воспитательной работы, то мы увидим, как воспитательная работа начнет принимать строгие и четкие организационные формы.
Еще раз повторяю – всегда при этом будет присутствовать некоторый страх риска.
Вы обратили, вероятно, внимание на то, что недавно в «Правде» появилось несколько статей о производственном риске. Нужно сказать, что у педагогов эта проблема выглядит, конечно, страшнее.
Можно рисковать материальными ценностями, можно рисковать продукцией, хотя преступно рисковать и там, где дело касается материальных ценностей (разве можно рисковать, когда мы делаем самолеты или танки?).
Но мы признаем риск, если в нем заложено стремление к правильной, советской цели.
Возможен ли такой риск в педагогическом процессе?
Если мы спросим об этом человека, сидящего в кабинете за книжками, то он скажет: «Рисковать человеком в педагогической работе нельзя».
А если вы спросите меня, человека, работающего практически, у которого несколько десятков этих живых людей, то я скажу: «Обязательно, потому что отказаться от риска – значит отказаться от творчества».
А мы имеем право отказаться от творчества в нашей воспитательной работе? Нет.
Поэтому я утверждаю, что в педагогической работе педагог имеет такое же право на смелость и даже на риск, как и всякий другой работник.
Возьмем простой обыкновенный средний случай.
Да, пожалуй, даже не нужно брать никакого случая: возьмем одну из консультаций, которая была напечатана (правда, года три назад) в педагогическом журнале.
Педагог задает вопрос: «Каким тоном нужно разговаривать в учеником, который нарушил дисциплину?»
И консультант «всем, всем, всем», на весь Союз отвечает: «Надо разговаривать с ним ровным голосом, чтобы ученик понял, что вы делаете ему замечание не потому, что на него гневаетесь или сердитесь, а потому, что вы так должны поступить».
Конечно, при таком способе, применяемом в отношении ученика, нарушившего дисциплину, нет никакого риска. Какой же тут риск?
Что бы ни случилось (если ученик потом опять будет нарушать дисциплину: бить стекла, оскорблять учителя, товарищей, бросит школу, станет хулиганом), спросим этого учителя, который последует совету консультанта:
«Почему у тебя вышел такой хулиган?»
И он ответит:
«Не знаю, я применял правильные приемы: я с ним разговаривал ровным голосом, я ему показывал, что у меня нет гнева, что я сделал все, что я обязан сделать».
А если бы он разгневался (потому что бывают такие поступки учеников, которые должны вызвать негодование), показал бы ученику, что негодует и не может быть ровного голоса, раз есть нарушение дисциплины и интересов коллектива, это остановило бы ученика и дурное поведение больше не повторилось бы.
Но тут будет риск. Какой риск? Риск, вызванный отсутствием так называемого педагогического такта.
Вот вы разгневались, показали ученику, что вы гневаетесь, а у него произошли какие-то трансформации, что-то у него в душе начало переворачиваться…
Но, по моему глубокому убеждению, ни вопрос о риске, ни вопрос о такте не может быть разрешен на одной паре… когда, с одной стороны, стоит воспитатель, а с другой – воспитанник.
Все споры, которые были у меня с педологами и со старыми наркомпросовскими работниками, и проистекали из такого представления о паре – учитель плюс ученик. Повторяю, такой пары нет.
А что есть? Есть школа, организация, коллектив, общий стиль всей работы.
И если у вас в школе будет правильный стиль, правильный тон, правильный коллектив, то никакой риск не делается страшным, и всякий риск необходим и возможен.
Это второе положение моей теории: никакой метод не может быть выведен из представления о паре: учитель плюс ученик, а может быть выведен только из общего представления об организации школы и коллектива.
В таком случае вопросы воспитательной работы никогда не могут быть разрешены порядком рекомендации метода каждому отдельному учителю по отношению к отдельному ученику, а могут быть разрешены рекомендацией формы, стиля и тона для всей организации.
И первой такой формой, необходимой у нас, в советском воспитании, является коллектив.
Ни для кого не секрет, что задача нашего воспитания сводится к тому, чтобы воспитать коллективиста. Какие мы отсюда сделали выводы?
До сих пор многими делаются только такие выводы, что с учеником нужно говорить о коллективе, воспитывать его в смысле политических представлений и идей.
Но они будут правильно усвоены только тогда, когда и на практике вы будете следовать этим идеям и принципам.
А для того, чтобы наше политическое воспитание и на практике немедленно претворялось в жизнь наших учеников и учителей, нельзя обойтись без коллектива.
Наша советская педагогическая логика не сможет выдержать никакой критики, если мы вычеркнем в логическом построении коллектив.
Тогда мы поставим вопрос: а что такое коллектив?
Нельзя представить себе коллектив, если взять попросту сумму отдельных лиц.
Коллектив – это социально живой организм, который потому и организм, что он имеет органы, что там есть полномочия, ответственность, соотношение частей, взаимозависимость, а если ничего этого нет, то нет и коллектива, а есть просто толпа или сборище.
И вот я все свои 16 лет советской педагогической работы главные свои силы потратил на решение вопроса о строении коллектива, его органов, о системе полномочий и о системе ответственности.
При этом я сделал еще один вывод – я не представлял и не представляю себе, можно ли воспитать коллектив или, по крайней мере, детский коллектив, если не будет коллектива педагогов.
Совершенно несомненно, что нельзя воспитать коллектива, если 15 педагогов будут каждый воспитывать, кто как умеет и как кто хочет.
А.С. Макаренко
*****
Я ЭТО ПОБОЯЛСЯ ДАЖЕ В ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ПОЭМЕ НАПИСАТЬ.
Я переживал в своей работе напряжения следующего порядка: вот у меня имеется одно вакантное место педагога.
Кого пригласить?
И очень часто организации, от которых это зависело, мне рекомендовали: «Используйте человека, которого мы вам прислали».
Я спрашивал: «А почему именно этого человека вы прислали?» – «Да подвернулся под руку».
Этот случайный принцип комплектования педагогического коллектива бывает иногда удачен, иногда нет.
Я помню – иногда я знал, что мне обязательно нужно пригласить молодого человека (стариков у меня достаточно), а иногда я втайне грешил (это я побоялся написать даже в «Педагогической поэме») – я считал, что мне нужна хорошая девушка в коллективе. Почему?
Да потому, что собрались все такие вот вроде меня и у учеников глазам отдохнуть не на чем. (Общий смех).
Эта хорошенькая девушка внесет и молодость, и свежесть, и известный задор. Пусть даже пойдут разговоры, что в нее вот такой-то педагог влюбился.
Это только оживит общий тонус коллектива. А кто подсчитал – какое значение имеет общий тонус?
У нас еще не успели этого подсчитать за двадцать лет, в Западной Европе тоже ничего в этой части не имеется.
Надо, чтобы в коллективе был и сердитый, строгий дед, который никому ничего не прощает, который никому не делает никаких уступок.
Нужно, чтобы была и «мягкая душа» – человек несколько слабовольный, который всех любит, всем все прощает, всем ставит пятерки. (Смех).
Такой, честное слово, нужен. Теперь это смешно, а я не смеялся и искал такого старика. Я знал, что такой человек уменьшит трения, возникающие иногда в коллективе.
Я говорю с вами, товарищи, как с коллегами, потому что обо всех этих вещах нужно долго и писать, и говорить, и подсчитывать, но в практической работе полезно иногда, положившись на собственную интуицию, не взять опытного педагога, а взять молодую девушку, и всякий ответственный директор это прекрасно знает.
Так вот, коллектив учителей и коллектив детей – это не два коллектива, а один коллектив, и, кроме того, коллектив педагогический.
Причем я не считаю, что нужно воспитывать отдельного человека, я считаю, что нужно воспитывать целый коллектив.
Это единственный путь правильного воспитания.
Я сам стал учителем с семнадцати лет и сам долго думал, что лучше организовать одного ученика, воспитать его, воспитать второго, третьего, десятого, и когда все будут воспитаны, то будет хороший коллектив.
А потом я пришел к выводу, что нужно иногда не говорить с отдельным учеником, а сказать всем, построить такие формы, чтобы каждый был вынужден находиться в общем движении.
Вот при этом мы воспитываем коллектив, сбиваем его, придаем ему крепость, после чего он сам становится большой воспитательной силой. В этом я глубоко убежден.
И меня убедила в этом не колония им. Горького…а коммуна им. Дзержинского.
В коммуне я добился того, что коллектив стал замечательной, творящей, строгой, точной и знающей силой.
Этого нельзя сделать приказом, такой коллектив нельзя создать и за два, и за три года, такой коллектив создается за несколько лет.
Это дорогая, исключительно дорогая вещь. Но когда такой коллектив создан, тогда нужно его беречь, и тогда весь воспитательный процесс проходит очень легко.
А.С. Макаренко
*****
ЦЕНТР.
Поднимается ли у нас в нашей педагогической теории вопрос о таком «пустяке», как школьный центр?
Нет, а между тем функционирование школьного центра, зависимость отдельных элементов этого центра во многом решают вопрос о дисциплине.
Я не знаю, как это можно сделать в школе, но у меня в коммуне был центр, во-первых, на определенном, самом лучшем месте, во-вторых, он никогда не оставался без ответственного лица.
Каждый коммунар знал, что в мое отсутствие на моем месте сидит лицо, которое отвечает за учреждение, все мои коммунары знали, что есть центр, который не прекращает работу, и что всегда есть кого позвать, к кому обратиться.
А от этого центра идут уполномоченные лица.
Таким уполномоченным лицом у меня в коммуне был дежурный командир. Это мальчик, самый обыкновенный, который дежурит два раза в месяц.
Вообще он не имеет никаких прав, но, когда он надевает повязку, он получает очень большие права.
И если у вас в коллективе создана традиция, утверждающая, что эта «магистратура» нужна и что эти права идут на пользу коллективу, если вы воспитали в коллективе уважение к своему уполномоченному, тогда ваш дежурный командир делает очень большое дело.
Это лицо, отвечающее за рабочий день, за каждый случай в течение рабочего дня. И уже одно то, что среди воспитанников или школьников этот мальчик умеет провести свою власть как власть коллектива, не поступившись этой властью, не оскорбивши ее, не позволив ее никому оскорбить, – уже одно это делает колоссальные повороты.
Этот мальчик в коммуне имел права приказа, и приказа безапелляционного. Мы не побоялись на это пойти.
Вот такой пятнадцатилетний дежурный командир может приказать старшему комсомольцу: «Убери тряпку».
Потом его могли «проветрить» в комсомольском бюро, но отказаться выполнить приказ было нельзя.
А.С. Макаренко
*****
О ЖАЛОСТИ И СЮСЮКАНИИ.
Вот одна записка, касающаяся очень важного вопроса:
«В Ленинграде был случай: ученик реагировал на плохую отметку учителя самоубийством – выбросился из окна класса. Как быть с такими „накладными расходами“?»
Совершенно правильно поставленный вопрос. Но в самом вопросе заключается ответ.
Какой риск был в том, что ученику была поставлена плохая отметка? Это совершенно узаконенная, нормальная, средняя мера.
Никто же не думает, что как только ставишь отметку, так и отнимай у ученика нож или смотри, чтобы он не выбросился из окна.
Это самая нерискованная мера, а все-таки ученик выбросился. Что это значит? Это именно и значит, что какие-то другие меры, еще менее рискованные, в общей сумме привели к тому, что маленькая плохая отметка оказалась только лишь последней каплей.
Вот это есть самый безобразный риск, который часто имеет место.
Мы накапливаем в своей работе мелкие, совершенно нерискованные влияния, будучи уверены, что в каждом из них нет риска.
Мы гладим мальчика по голове, мы портим ему нервы хотя бы тем, что в школе содом и визг.
Может быть, мы своим «ровным» голосом вызываем у него отвращение к жизни, и потом ко всему этому прибавляется еще совершенно нерискованная мера – плохая отметка, – и мальчик бросается из окна.
Я и думаю, что гораздо больший риск, по сути дела, часто заключается в нашем непротивленчестве, чем в прямой, искренней и открытой борьбе с некоторыми тенденциями в развитии ребенка.
У меня тоже были самоубийцы, но они были именно тогда, когда я думал, что нет никакого риска.
И ошибался я чаще всего тогда, когда я был мягкотелым, неискренним, неправдивым.
Учтите следующее важнейшее обстоятельство: если ваши ученики знают что вы, директор, и все ваши помощники, учителя, весь педагогический коллектив – люди с открытой душой, люди справедливые, прямые, то в таком школьном коллективе не может возникнуть мысль о самоубийстве.
Как бы вы ни поступали, у учеников всегда будет ясное представление, что это сделали вы – человек, известный каждому ученику, как открытая личность, и всегда у него возникает мысль о том, что вы правы, и именно к вам он пойдет за советом, поговорить, подумать о том, что ему делать.
А вот когда вы прячетесь от ученика за ровным голосом, он никогда к вам не пойдет, он самое тайное, самое опасное переживание обязательно от вас спрячет. Да и кого же потянет к человеку с ровным голосом!
Я в своей жизни из коммуны им. Дзержинского за 8 лет выгнал безжалостно на все четыре стороны, наверное, человек 15, причем выгнал, не замазывая ничем.
Им было сказано: «Выгоняем на все четыре стороны, потому что ты негоден, ты оскорбляешь и обижаешь нас своим существованием.
Мы прямо говорим, что низко стоишь как человек». И что вы думаете, я не дрожал несколько ночей, думая, чем все это кончится?
Дрожал, но я чувствовал внутреннюю потребность так поступить, мой поступок был поддержан моей совестью.
И вы знаете, что все эти выгнанные, потом, через 5-6-7 лет, присылали мне письма. Совсем недавно, например, перед отъездом сюда получаю письмо.
Пытаюсь вспомнить, кто же это. Вспоминаю: я его выгнал несколько лет тому назад. Он пишет: я участвовал в боях на озере Хасан и поэтому должен сейчас написать письмо. Спасибо вам, что вы меня тогда выгнали. Если бы вы меня не выгнали, я бы так и остался никуда не годным человеком.
А когда вы меня выгнали, я понял, как низко пал, и решил доказать, что я могу быть человеком.
Через 8 лет я потерял из виду этого человека, и вот он написал, когда оказался победителем у озера Хасан; именно в этот момент он вспомнил обо мне как об одной из причин его сегодняшнего блеска.
А.С. Макаренко
*****
ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ МАСТЕРСТВО.
Педагогическое мастерство – совсем не пустое дело.
В педагогических вузах этим педагогическим мастерством и не пахнет. Там и не знают, что такое педагогическое мастерство.
Мы имеем такое положение, когда это мастерство каждый имеет право назвать кустарным, и правильно.
Я тоже много мучился с этим вопросом, и тем более мучился, что никогда не считал себя талантливым воспитателем и, по совести говорю, что не считаю сейчас, так как иначе мне бы пришлось бы так много работать, ошибаться и страдать.
Я и теперь глубоко убежден, что я скорее обыкновенный, средний педагог. Это очень похоже на правду. Но я добился педагогического мастерства, а это очень важная вещь.
Мастерство воспитателя не является каким-то особым искусством, требующим таланта, но это специальность, которой надо учить, как надо учить врача его мастерству, как надо учить музыканта.
Каждый человек, если он не урод, может быть врачом и лечить людей, и каждый человек, если он не урод, может быть музыкантом. Один – лучше, другой – хуже.
Это будет зависеть от качества инструмента, учебы и т. п. А у педагога такой учебы нет.
Что такое мастерство? Я имею склонность отделять процесс воспитания от процесса образования.
Я знаю, что против этого возразит каждый специалист-педагог. Но я считаю, что процесс воспитания может быть логически выделен и может быть выделено мастерство воспитателя.
Можно и нужно развивать зрение, просто физическое зрение. Это необходимо для воспитателя. Нужно уметь читать на человеческом лице, на лице ребенка, и это чтение может быть даже описано в специальном курсе.
Ничего хитрого, ничего мистического нет в том, чтобы по лицу узнавать о некоторых признаках душевных движений.
Педагогическое мастерство заключается и в постановке голоса воспитателя, и в управлении своим лицом.
Сегодня ваш уважаемый директор в моем присутствии разговаривал с одним мальчиком.
Не каждый сможет так разговаривать. Я не буду льстить и говорить, что здесь большой талант, но здесь имело место мастерство.
Он сердито разговаривал с мальчиком, и мальчик видел гнев, негодование, именно то, что было нужно в данном случае. А для меня это было мастерство. Я видел, что директор великолепно играет.
Педагог не может не играть. Не может быть педагога, который не умел бы играть.
Нельзя же допустить, чтобы наши нервы были педагогическим инструментом, нельзя допустить, что мы можем воспитывать детей при помощи наших сердечных мучений, мучений нашей души.
Ведь мы же люди. И если во всякой другой специальности можно обойтись без душевных страданий, то надо и у нас это сделать.
Но ученику надо иногда продемонстрировать мучение души, а для этого надо уметь играть.
Но нельзя просто играть сценически, внешне.
Есть какой-то приводной ремень, который должен соединять с этой игрой вашу прекрасную личность. Это не мертвая игра, техника, а настоящее отражение тех процессов, которые имеются в вашей душе.
А для ученика эти душевные процессы передаются как гнев, негодование и т. д.
Я сделался настоящим мастером только тогда, когда научился говорить «иди сюда» с 15–20 оттенками, когда научился давать 20 нюансов в постановке лица, фигуры, голоса.
И тогда я не боялся, что кто-то ко мне не пойдет или не почувствует того, что нужно.
А у воспитателя это мастерство проявляется на каждом шагу. И оно проявляется вовсе не в парном положении, когда я – воспитатель и ты – мой ученик.
Парное положение не так важно, как то, что вас окружает.
Ваше воспитательское отношение имеет значение даже в том случае, когда на вас никто не смотрит. И это не мистика.
Я сижу в кабинете один. Все коммунары на работе и в школе. Я на кого-то рассердился, мне что-то нужно сделать.
Я принимаю определенное выражение лица, и это на всех отразится.
Забежит один, посмотрит на меня, шепнет другому, даже между делом, и что-то станет на свое место.
А.С. Макаренко
*****
ТАКТ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.
Надо поставить вопрос об риске, ибо так называемый такт начинает сидеть в печенках не только у педагога, но и у воспитанников.
В то время, как мне еще приходилось спорить с украинским Наркомпросом, меня спросили на педагогической конференции: вы знаете, что такое такт?
– Знаю.
– А что это такое?
– Предположим, вы обедаете с каким-нибудь человеком, и он плюнул вам в тарелку, и вы можете ему сказать: что вы делаете, это нетактично.
А можно поступить так: взять тарелку и разбить у него на голове. И никакого риска не будет.
Иногда нужно разбивать тарелку на голове, доводить человеческий поступок до логического предела, а не замазывать его.
Разве такт иногда не является уклонением от ответственности?
А.С. Макаренко
*****
МАКАРЕНКО О КОЛЛЕКТИВИЗМЕ И ЭГОИЗМЕ.
Каждый человек стремится к лучшей жизни.
Каждому хочется жить лучше, богаче, красивее и веселее. Совершенно естественное стремление.
Это стремление есть и в нашем советском обществе и в буржуазном обществе. Но как это желание и стремление удовлетворить?
В нашем обществе это стремление удовлетворяется совсем не так, как в буржуазном. Это различие, как удовлетворить стремление к лучшей жизни, должно вызвать и различие в воспитательном процессе.
В буржуазном обществе говорят: «Ты свободен, т. е. ты можешь какими угодно способами бороться, ты можешь сталкивать своих противников, ты можешь добиваться такой силы, чтобы получить способность эксплуатировать других людей и за счет их труда улучшать свою жизнь.
Ты можешь сваливать в кучу и эксплуатировать десятки и сотни тысяч и наживаться на них, ты не имеешь никаких обязательств перед этими людьми, кроме самого необходимого приличия.
Но ты имеешь право бороться не только с эксплуатируемыми, ты имеешь право валить на землю своих конкурентов, таких же буржуев, как и ты».
Вот закон капиталистического общества. Закон беспощадной борьбы за благополучие со всеми остальными людьми.
Надо сказать, что и в нашей среде, в среде нашего юношества и детства, приходится наблюдать такие инстинкты – силой пробить дорогу себе.
Если воспитать такую энергию – это значит воспитать пренебрежение к интересам другого человека, полное презрение к интересам коллектива, это значит воспитать хитрого, сильно вооруженного эгоиста.
Такого эгоиста, который мог бы всех побеждать, такого сверхчеловека, жадного, сильного животного мы воспитать не можем.
Это не значит, что мы должны воспитывать слюнтяев, мягоньких, добреньких ангелочков, которые всем уступают и кланяются.
Христианское воспитание тоже не в нашем духе.
Мы должны воспитать борцов, а не слюнтяев.
Вот цель воспитания у нас и может быть так сформулирована – воспитание борца-коллективиста.
А.С. Макаренко
*****
ЧТО ЕСТЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО.
Ссылка на авторитет — не доказательство.
Доказательство — это приведение тезисов с которыми согласен собеседник.
И затем безупречно логическое рассуждение.
С логикой которого также согласен собеседник.
*****
Если двое что- то делали и у них получилось — это доказательство того, что это возможно.
А если двое что-то делали и у них не получилось — это не является доказательством невозможности.
Почему?
*****
Говорят — нет ничего невозможного.
Есть.
Невозможно объяснить дураку, что он неправ.
*****
О ВЕРЕ ДО ХРИСТИАНСТВА.
Проблема в том, что называть верой то, что было на Руси до христианства — неправильно.
Тогда не верили. Тогда знали.
*****
ИЗ КОММЕНТАРИЕВ.
Маркетинг — пропаганда ради денег. Деньги — средство существования эгоистов.
*****
Эгоистка? Цель — собственное счастье.
А все остальное средство: муж, дети.
*****
Что вы ищете?
Правоту свою или всеобщую истину?
*****
У этого поста было 326 репостов.
*****
Каждое время требует своё.
Есть время создавать бизнес с нуля и есть время создавать колхоз.
*****
ЗНАНИЕ И ВЕРА.
До христианства на Руси знали.
А чтобы знать, — думали, рассуждали, размышляли.
А потом тысячу лет приучали, не думай, верь. Слепо верь. Не думай!
Многие, увы, поверили, что нужна вера. А не знание.
Юрий Мороз
*****
А ЕСЛИ ПОДУМАТЬ?
Из комментария на мой пост про ипотеку.
***
Возьмите КАЛЬКУЛЯТОР и посчитайте. Проверено на себе:
Копить деньги на депозите и жить при этом на съемной квартире в 2 раза дешевле и 3-4 раза быстрее по сравнению с ИПОТЕКОЙ.
Когда я работал инженерешкой, чтобы купить простейший компьютер для организации надо было составить Технико-Экономическое-Обоснование и подписать у Туевой Хучи людей.
И я это делал. И вы многие делаете.
Так составьте ТЭО на покупку квартиры для себя. Сравните ипотеку с другими способами.
И вы увидите, что есть множество других вариантов.
И мой не самый лучший. Он лучше по сравнению с ипотекой.
*****
Основная идея христианства — верь. Не думай.
Основная идея ведический дохристианских взглядов — знай.
Или тогда говорили — ведай.
*****
Союз серпа и молота. За коллективизм. Против паразитов и эксплуататоров.
*****
ПОЧЕМУ У ОДНИХ СТРАН МНОГО ДЕНЕГ, А У ДРУГИХ МАЛО?
Из комментариев.
А деньги это у нас что?
Бумага!
Бумажки с картинками и циферками.
Которых печатают в неограниченных количествах люди на западе.
И эти же люди имеют наглость запрещать другим людям по всему миру печатать такие же и похожие бумажки с картинками и циферками.
Чтобы только они могли за бумажки получать все что хотели.
А другие — нет.
Вот и все, что нужно знать о пресловутом западе.
***
Если другие страны начнут сами печатать деньги, а США запретить — они по прежнему будут такими богатыми? И умными?
*****
ПРО КУЛЬТУРУ.
Раньше культуры не было.
И люди сами пели народные песни и танцевали народные танцы. И играли на народных инструментах.
Сейчас много культуры. Даже Министерство культуры есть.
Но слушают, как поют другие и смотрят как танцуют другие.
А что поют и что танцуют? Стиль кабаре.
Я сказал раньше культуры не было?
Юрий Мороз
*****
ПРОЦВЕТАНИЕ.
Я видел людей на крутых тачках и с крутыми квартирами и домами.
Но долгов у них намного больше, чем стоит все что у них есть.
И таких много.
Это процветание?
Вот такое же процветание у США.
*****
У многих вместо мозгов — реклама.
*****
Существуют три истории России.
Описание истории христианами, коммунистами и либералами.
Во всех трех случаях они заинтересованы в том, чтобы обелить себя и очернить русский народ.
*****
ЭТО НАПИСАНО ПОЧТИ СТО ЛЕТ НАЗАД!
В особенности это нужно сказать в отношении нашей школы. Трудно переоценить важность этого вопроса. В наших школах воспитываются больше 30 миллионов детей и юношей.
Это в несколько раз больше любой армии в любом государстве, это больше очень многих самих государств.
И если мы допустим в этом важнейшем воспитательном деле хотя бы 10 процентов брака, то это значит, что мы прибавим в нашем обществе 3 миллиона плохо воспитанных, а может быть, и вредно воспитанных молодых людей.
Народное образование и народное воспитание в нашем государстве сделались таким количественно могучим, что и один процент брака в этой работе грозит нашей стране серьезными прорывами.
Перед лицом этой постоянной политической проблемы уместно спросить: что сделано и что делается в области организации школьного воспитания?
И ответить нужно в очень грустных словах. В советской жизни нет другой области, в которой делалось бы наше советское дело так неуверенно, так неразборчиво, так неопределенно.
По совести нужно ответить: никто не знает, что делается, никто об этом не думает, никто за это не отвечает.
Несмотря на очень многие угрожающие симптомы, несмотря на самые настойчивые, тревожные сигналы со стороны всего общества, несмотря на неоднократные указания партии на неблагополучие нашего педагогического участка, – наркомпросовский богатырь «не трехнется, не ворохнется».
Воля, мужество, целеустремленность! Эти слова звучат почти дико, когда мы вспоминаем о Наркомпросе.
Надо иметь прежде всего мужество, чтобы открыто признать: мы не знаем, кого мы воспитываем, кого мы хотим воспитать, мы не знаем, нужно ли воспитывать мужество.
А вдруг это «непедагогично»? А вдруг это опасно для здоровья?
А вдруг мамаши будут недовольны?
А.С. Макаренко
*****
КОГО ВОСПИТЫВАЕТ ШКОЛА.
В подавляющем своем большинстве наша школа похожа на любвеобильную мамашу, воспитательный метод которой определяется формулой: «чтобы дитя было сыто и чтобы дитя не простудилось».
Она обкармливает детей показной «стопроцентной» успеваемостью и следит, чтобы дитя не простудилось мужеством, или, допустим, целеустремленностью.
И так же, как этой самой мамаше, ей недосуг подумать: сколько мы теряем и на успеваемости и на здоровье детей по причине близорукой заботливости.
Зато спокойнее живется. Зато можно проставить в процентах проделанную работу и забыть о том, что во всех других советских областях люди ищут, дерзают, находят, рискуют, но всегда создают новое.
Мужество! Попробуйте серьезно, искренне, горячо задаться целью воспитать мужественного человека. Ведь в таком случае уже нельзя будет ограничиться душеспасительными разговорами.
Нельзя будет закрыть форточки, обложить ребенка ватой и рассказывать ему о подвиге Папанина.
Нельзя будет потому, что результат для вашей чуткой совести в этом случае ясен: вы воспитываете циничного наблюдателя, для которого чужой подвиг – только объект для глазения, развлекательный момент.
А. С. МАКАРЕНКО
*****
ИЗ КОГО ВЫРАСТАЮТ ВРЕДОНОСНЫЕ ЛЮДИ?
Мы фактически ученика не воспитываем, мы ничего от него не требуем, кроме самых примитивных тормозов, необходимых для нашего удобства.
Мы добиваемся (не всегда), чтобы он тихо сидел в классе, но мы не ставим перед собой никаких целей положительного дисциплинирования.
У наших школьников иногда еще бывает дисциплина порядка, но не бывает дисциплины борьбы и преодоления.
Мы ожидаем, пока ученик совершит тот или иной проступок, и тогда начинаем его «воспитывать».
Ученик, не совершающий проступков, нас не занимает, – куда он идет, какой характер развивается в кажущемся его внешнем порядке, мы не знаем и узнавать не умеем.
Такие распространенные типы характеров, как «тихони», «иисусики», накопители, приспособленцы, шляпы, разини, кокеты, приживалы, мизантропы, мечтатели, зубрилы, проходят мимо нашей педагогической заботы.
Иногда мы замечаем их существование, но, во-первых, они нам не мешают, а во-вторых, мы все равно не знаем, что с ними делать.
А на самом деле именно эти характеры вырастают в людей вредоносных, а вовсе не шалуны и дезорганизаторы.
А.С. МАКАРЕНКО
***
ПОВТОРЮ ЕЩЕ РАЗ:
«тихони», «иисусики», накопители, приспособленцы, шляпы, разини, кокеты, приживалы, мизантропы, мечтатели, зубрилы
Вот из таких вырастают предатели. Индивидуалисты и эгоисты.
*****
ДУМАЮ СЕЙЧАС ТОЛЬКО ХУЖЕ СТАЛО.
Цитата:
Наше учительство сейчас очень страдает от серости, скуки и ложной добродетельности собственных приемов.
Оно страдает от неисчислимого количества самых диких предрассудков, неизвестно откуда к нам пришедших.
Например, до сих пор считается аксиомой, что для детской натуры необходимо пустое, бестолковое, нецелесообразное движение.
А.С. Макаренко
*****
КТО ЛУЧШЕ МОЖЕТ РАБОТАТЬ? ВЗРОСЛЫЙ ИЛИ РЕБЕНОК?
Во-вторых, этот самый российский человек, советский гражданин, который на 80 процентов был неграмотен и который вообще так далеко стоял от техники, как никакой другой гражданин никакого другого государства, сейчас сделался прежде всего техником.
У нас мальчик в 7-9-12 лет больше техник, чем мы, старики, люди старого поколения. Мы сплошь и рядом не знаем, что такое карбюратор, что такое зажигание и что такое капот, а большинство из нас, стариков, в особенности дам, серьезно думают, что капот это часть одежды.
А наши мальчики знают, что такое капот и что такое зажигание. Мне в особенности посчастливилось близко подойти к этой технической душе советского гражданина, пока этому гражданину 10–14 лет.
Я и сам, как все педагоги, думал, что ребенку нужно давать легкую работу, то есть давать шить трусики или чинить обувь, иногда делать табуретки.
Когда мы говорим – делать плохую табуретку, шить плохие ботинки и кое-как сшить рубашку, мы считаем, что это полезный детский труд и детская техника.
И я так думал и предлагал своим ребятам такую работу.
А поработавши с ними 12 лет, я им предложил заграничные драгоценные станки, сложнейшие, в которых действительно дышит интеграл, и делать «Лейки» советские – «ФЭД».
Что такое «Лeйки»? Это 300 деталей, точность которых 0,001 миллиметра.
Это производство с заменяемостью частей, это точное, сложное, трудное дело. Там, наконец, оптика, которую до сих пор знали только немцы, а у нас в Советском Союзе не умели вообще делать точной оптики.
И вот я не побоялся предложить это ребятам. И сам удивлялся: четырехчасовой рабочий день.
Вот он стоит у автомата, у револьверного, зуборезного, шлифовального станка, и рядом с ним стоит взрослый наемный рабочий, у которого больше сил и больше как будто здравого смысла.
Это человек моего возраста. И казалось мне и моим инженерам, что это все-таки рабочий, а это ребенок, детский труд.
И сколько процентов нужно скинуть на эту детскую производительность труда?
И оказалось, что этот ребенок в течение четырех часов делает полную норму рабочего восьмичасового рабочего дня.
И что самое главное – делает быстро, делает собранно и делает хорошо.
А. С. Макаренко
*****
ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ МЫСЛЬ ОТ А.С. МАКАРЕНКО.
У себя в работе среди коммунаров я сначала по неопытности считал главным и самым трудным объектом – воров, хулиганов, оскорбителей, насильников, дезорганизаторов.
Это характеры, которые ничем не удержишь. Не за что взяться. Буянят, бузят. А потом я понял, как я ошибаюсь.
Тот, который грубит, не хочет работать, который стащил у товарища три рубля из-под подушки, – это не было самой главной трудностью и не из этого вырастали враги в обществе.
А тихони, Иисусики, которые всем нравились, который все сделает, который вам лишний раз на глаза не попадется, никакой дурной мысли не выразит, – у себя в спальне среди товарищей имеют сундук и запирают его на замок.
И Иисусики, так их называли коммунары, – я знал, что это тот характер, над которым мне прежде всего нужно работать, потому что этот Иисусик так и проскользнет мимо моих рук, и я не могу ручаться ни за мысли его, ни за поступки.
Он выйдет в жизнь, и всегда буду ждать: что он сделает. И по отношению к таким Иисусикам я особенно всегда настороже.
Я тряс его изо дня в день, чтобы он почувствовал. Со своей подлой душой – и прикидывается хорошим человеком.
И потом мои коммунары научились бороться с таким характером и на серебряном блюде подавать его во всей его неприглядности.
И эта корзинка, которую человек запирает на замок, – это страшная вещь. Представьте себе: живут 15 мальчиков. По нашей традиции нельзя было ничего запирать, кроме производства.
Спальни не имели замков, корзинки не должны были запираться. 90 спален, когда ушли на работу, остаются без охраны. А он один – повесил замок.
И я знаю, что из такого человека получится. И таких людей ни наказанием, ничем не проберешь.
Взорвать нужно его каким-то динамитом. И я 6 лет с таким возился. Все знали, что он Иисусик, что у него добрые глаза, что он по виду как будто очень хороший человек, но ни одному поступку его мы не верим.
И когда он просил, чтобы его командировали в военное училище, – нет, – говорю. Почему? Потому, что ты Иисусик.
И, наконец, он понял, что нельзя быть Иисусиком.
Старался, старался, но своей природы не мог переделать. Ловили его на всякой гадости: то слушок какой-нибудь пустит, то на девочек потихоньку гадость скажет.
Наконец, ушел он в один из южных вузов, и я не мог быть спокойным, что из него выйдет человек.
И когда он пришел ко мне прощаться, я изменил своему педагогическому такту и сказал: «Сволочью ты был, сволочь есть, сволочью ты и останешься».
Он приехал потом ко мне в гости и сказал: «Сколько вы со мной возились и ничего со мной поделать не могли, но вот то, что вы мне сказали – сволочью был, сволочью и будешь – этого я забыть не могу. И сволочью я не буду».
И вот этот взрыв: того, что я ему сказал, он забыть не может.
Он не может допустить, чтобы я был прав; и он приехал и говорит: «Вы ошиблись, не буду сволочью. Вы увидите». Я сказал: «Посмотрим. Вот ты кончаешь вуз, выходишь инженером, и мы посмотрим».
А ребята пишут: «Как там Сергей? Мы слышали, что хорошо учится. Не верим». Из другого города писали: «Что с Сергеем? Что-нибудь уже он выкинет». Но все-таки удалось удержать.
А сколько таких, которые промелькнули между рук, с которыми не работали. Вот эти Иисусики – самые паскудные люди, это христиане, не в смысле религиозном, а в смысле наследия европейской христианской этики во всем ее объеме. Это страшная вещь.
Это опыт двух тысяч лет этической жизни, что нам дало христианство. Если посмотреть на этическую систему христианства, – вы все знаете его историю, его догматику, его этику.
Я обращаю внимание только на одно обстоятельство: христианская этика, это, конечно, индивидуализм, – пессимистический индивидуализм. Это значит – ничего в жизни не могу взять.
Возьми хоть какое-нибудь маленькое, свое, одинокое нравственное дело и соверши. А на небесах ты что-нибудь получишь. Это – индивидуализм, это – наплевательское отношение к коллективу.
Если кто-нибудь ударит тебя в правую щеку, подставь ему левую.
Почему? Каждый может распоряжаться своими щеками, но полная забывчивость о том, что есть негодяй, который ходит и лупит по щекам.
– А мне наплевать, я подставлю, я совершенство.
А что происходит в жизни, меня мало интересует. Коллектив, общество меня не интересует. Хуже того: Блаженны … Радуйтесь и веселитесь.
Переведем на советский язык: Будьте счастливы, если вас оклевещут, если о вас наговорят гадости, если взвалят на вас небывалое обвинение, – радуйтесь и веселитесь.
Ну, хорошо. А тот мерзавец, который вас оболгал и оклеветал, – он же живет в обществе и других может оклеветать! Нет, это меня не интересует, ибо «не судите, да не судимы будете».
Это – полное отрешение человека от коллектива.
Это – этика, совершенно противоположная нашей этике. Никакого требования ни к себе, ни к другим!
Можно, конечно, упражняться, щеки подставлять… Хуже того: посмотрите на птиц небесных, они ничего не делают, а живут. –
Никакого отношения к труду! Греши сколько угодно, грех не запрещается. А потом покайся, и все благополучно, и ты будешь счастлив. Разве отражение этой двурушнической этики не осталось еще у нас?
Разве не отсюда идет уверенность, что у человека могут быть недостатки? Это всё идет от христианской этики. Всё это породило только лишь кокетство.
Подать милостыню – это кокетство, подставить щеку – это кокетство своим совершенством. Это всё – искривление какой бы то ни было человеческой нравственности.
И это сохранилось в наших привычках.
Сентиментальность, нежная расслабленность, стремление насладиться хорошим поступком, прослезиться от хорошего поступка, не думая, к чему вот [поведет] эта сентиментальность.
Это самый большой цинизм в нашей практической жизни. И эти пережитки христианства остались в нашей жизни.
Тот добр, тот всё прощает, тот чересчур уживчив, тот чересчур нежен.
И настоящий советский гражданин понимает, что все эти явления расслабленной этики добра – всё это противоречит нашему революционному делу, и с этими пережитками мы должны бороться.
А.С. Макаренко
***
Добавлю.
Сейчас такие иисусики выставляют себя совершенством.
И это чаще всего женщины, которые такой подход пытаются распространить на мужчин.
*****
МАКАРЕНКО И КРАСИВЫЕ СЛОВА.
МОЖНО ГОВОРИТЬ КРАСИВЫЕ СЛОВА. А МОЖНО БЫТЬ РЕАЛИСТОМ.
Я в восторге от таких слов тов. Сталина:
«Особенность данного момента состоит в том, что мы сумели сделать практическое, живое дело построения социализма, спустив социализм с высоты иконы и сделав его практической, простой жизнью».
И не нужно говорить об идеалах, о добре, о совершеннейшей личности, о совершеннейшем поступке, – мы должны мыслить всегда прозаически, в пределах практических требований нашего сегодняшнего, завтрашнего дня.
И чем ближе мы будем к простой прозаической работе, тем естественнее и совершеннее будут и наши поступки.
Я думаю, что не может быть идеального совершенства в вопросах этики. Я переживал очень много сложных коллизий в своей педагогической работе, как раз в вопросе совершенства.
Возьмем такой простой вопрос: пить водку можно или нельзя? Христианин обязательно скажет: нельзя.
Полное воздержание, водка – зло, не пей.
И вот этот максимализм, при всей прочей христианской инструментовке, он кажется даже близко стоящим к какому-то серьезному требованию.
И рядом тут же всепрощение, полная нетребовательность к человеку. И максимализм висит в воздухе.
В нашей этике не может быть такого максимализма. Ничего не может быть свято, если это святое не идет навстречу интересам революции.
Ко мне приходили ребята. Редко, когда они приходили без бутылки водки в кармане. Эта беспризорная шпана больше пила, чем ела.
Как это он придет в коммуну и не похвастается, что он пьет водку. И были такие люди среди них, которые приходили ко мне в 16–17 лет, и они уже привыкли пьянствовать.
Что с ними делать? Вот в нашей советской современной школе есть подобный, хоть и более легкий вопрос – курение. Курят ученики 5-7-10 классов. Что мы, педагоги, делаем?
Мы говорим с чисто христианским выражением на лице: «нельзя курить», а они курят.
Мы опять говорим: «нельзя курить», а они курят. Что мы дальше должны делать? Выгонять из школы? Нет.
Та же наша христианская душа не позволит выгнать из школы за курение. Эта же христианская душа: запрещает курить и не может выгнать за курение. И естественный результат – курят, только не открыто при вас, а в уборной, в отхожем месте, то есть в самых вредных условиях.
Что делать? Как бороться? Надо же [вопрос] решить, а мы его решить не можем и делаем вид, что все у нас благополучно. Мы запрещаем курить, ребята курят, получают полное удовольствие, a мы «не видим», мы «ничего не знаем». Все благополучно.
Но это еще курение. Ну, а водка? У меня были ребята, которые привыкли пить водку и которые иногда из отпуска приходили пьяные и потом сидели у меня в кабинете и плакали на моем плече.
Что, мне легче от того, что он будет каждый выходной день плакать?
Выгонять тоже нельзя. Я, конечно по секрету от педагогического начальства, вынужден был заняться этим вопросом с точки зрения коммунистической этики. Что мне делать? Выгонять? Куда же его выгонять?
У меня последняя стадия его развития. И я знал, что если я буду сидеть на этой христианской двурушнической позиции, то он будет у меня жить пять лет, пять лет будет пить и будет пьяницей.
И мы все знаем, товарищи педагоги, что у нас дети живут до 18 лет, потом выходят в жизнь, а в жизни они будут пить водку. Мы считаем это нормальным.
Пусть он пьет после 18 лет, я за него не отвечаю. А я не мог так поступить. Потому что главной моей задачей было не образование, а воспитание.
Что я делал. Я пришел к выводу, что я должен был научить их пить водку.
Я их приглашал к себе домой, завхоз покупал водку, я ставил на стол закуску, приборы, клал салфетки, ножи, вилки, все очень культурно, я собирал 8-10 человек «отъявленных пьяниц» в 11 часов вечера, когда уже все легли спать, и говорил им: «Строгий секрет, никто не должен знать о нашем пире. Никто». – «Будьте покойны».
Они уже перепуганы этой обстановкой. А я говорю: «Буду учить вас пить водку и дам вам следующий совет.
Вот три правила: на голодный желудок не пей; второе правило – закусывай. Повторите.
И третье правило – знай, когда нужно остановиться, на какой рюмке, чтобы не потерять лицо человека». Это, говорят, хорошие правила.
Ну, давайте проделаем первое упражнение. Налили по рюмке. Выпили, закусили. Есть такие, спрашиваю, которые считают, что нужно остановиться на первой? Нет, говорят, таких нет.
Выпили по второй, по третьей. Я говорю: «Проверьте себя, вы себя знаете». И вот кое-кто говорит: «Нужно остановиться». Но были такие храбрецы, которые на десятой остановились.
«Ну, теперь идите спать!». И все трезвые. Они уважали меня и понимали, что я делаю дело.
А вот наше российское дело: где-нибудь в переулке, перевернуть литр, упасть и тут же заснуть у парадного крыльца.
Через неделю, через месяц спрашиваю: «Будете помнить мои правила?» – «Спасибо, сердечное вам спасибо, – говорят. – Будем всегда ваши правилам помнить.
В голову нам не приходило, что и в этом деле нужна культура и можно чему-нибудь научиться.
Когда пойдешь в город и купишь бутылку, нужно ведь ее всю выпить, когда же девать остаток? Закусывать? Где будешь закусывать? И потому всё так и делается неправильно. Пьешь – и всё…».
И человек 50 за свою жизнь я вот так научил пить водку. У меня не было другого выхода.
Я только в этом году стал рассказывать об этом, а то делал это в секрете.
Когда, например, в гости приезжает какой-нибудь капитан Красной Армии, ну, поставишь графинчик, закуску. И он говорит: «Всегда на шестой останавливаюсь. Всю жизнь буду помнить».
Всю жизнь буду помнить.
Товарищи, я к чему это рассказываю? Если бы я был христианин и захотел бы балансировать, жонглировать этикой, они бы у меня вышли пьяницами и теперь они были бы несчастные люди.
А.С.
***
ВЫВОД.
А я когда это читаю, то понимаю что Макаренко, самого Макаренко (!), выгнали бы из школы.
Какого-нибудь тихо пьющего учителя оставили бы, а Макаренко выгнали бы.
Потому что они именно таковы, как их описывет Макаренко. Они за за красивые слова.
И никогда ни в чем не виноваты. Говорили же правильно.
*****
МАКАРЕНКО О РЕАЛЬНОСТИ.
Можно, конечно, требовать все как надо, как положено, и далее, ты не в чем не виноват.
Цитата:
Товарищи, я к чему это рассказываю? Если бы я был христианин и захотел бы балансировать, жонглировать этикой, они бы у меня вышли пьяницами и теперь они были бы несчастные люди.
В колонии им. Горького, когда я еще не научился сам, как их исправлять, был у нас Лапоть, замечательная личность, блестящий характер, блестящая натура, а спился. Не научил я его пить.
Из-за пустяка спился. Влюбился в красивую девушку, женился.
А он сам некрасивый. Какая же гарантия, что такая женщина не будет тебе изменять? А он нарвался на легкомысленную особу.
Он – человек больших чувств, – и запил. И теперь пьет. Я уже его взял в руки, я его отправил в…
Все силы он направил на это, но не мог.
И некоторые из Горьковской колонии, хорошие ребята, только потому, что я не справился с этим проклятым грехом, не научил, как это привести в культурный вид, пьют. Мы все кричали: не пей, не пей, будь как голубь.
Точно так же и с курением. Я не пошел на путь максимума, я покупал табак и папиросы, и они курили в моем присутствии, у меня прикуривали.
И именно это позволило мне вести борьбу с курением другими средствами, средствами убеждения, врачебным вмешательством, и наконец, старшие курят на договоре: вы курите, а младшим курить не даете.
И уже при этом условии – младшим не покурить.
Конечно, я мог вызвать врача, своего воспитанника, и сказать ему: вызови к себе, посмотри и попугай.
И тогда врач вызывал мальчика и говорил: «Что у тебя с легкими делается, ты год проживешь». – «А что такое?» – «Да там один никотин».
Я ему не запрещал курить, а доктор его пугал. И процент курящих у меня был невелик, он не превышал 15–20.
И очень многие взрослые мальчики-комсомольцы бросали курить именно потому, что я из курения не делал максималистской проблемы.
Что все это доказывает? Прозаичность нашего этического подхода, близость к жизни, то, что по нашим силам, то и есть наша этика, то, что вы способны сделать.
Мы требовать должны, но исключительно посильное требование.
Я в особенности считаю, что в нашей коммунистической этике всякое превышение … /непонятно/ … может только калечить.
А. С. Макаренко
*****
МАКАРЕНКО ОБ ЭГОИЗМЕ.
Все вы знаете, как москвичи входят в трамвай, в особенности от 4 до 6 ч.
Происходит это так. Стоит 50 человек. Механика вхождения в трамвай такая: 49 человек сдавливают грудную клетку 50-го, 50-й с раздавленной грудной клеткой не может войти.
Иногда он вырывается, и сдавливается грудная клетка следующего человека. И так, иногда придавив грудные клетки 5 человек, никто не входит в трамвай и трамвай трогается.
Вот это – старая этика. Каждый хочет войти в трамвай и каждый друг другу мешает.
Я наблюдал в одной колонии, которую ревизовал в прошлом году, такой способ выхождения из театра: все друг друга сдавили и выйти не могут.
Хотите, говорю, научу, как нужно выходить из театра. Вы сейчас выходили из театра 20 минут, попробуйте выполнить мой совет, – и выйдете в течение 5 минут.
Очень просто: хочешь выйти, – уступи другому место. И действительно – помогло. И оказывается, каждый выиграл. Эгоизм каждого удовлетворен.
И мы в Харькове демонстрировали вхождения в театр так: колонна в шестьсот человек проходит к театру, дается сигнал – справа по одному бегом, и коммунары, шестьсот человек, вбегали в течение 1 минуты.
Это просто разум, просто логика, никак хитрости нет. И в каждом нашем поступке может быть такая логика: именно потому, что я хочу, чтобы было лучше, именно потому, что я включаю свой эгоизм, я в первую очередь должен включить мой разум.
Если бы все московские граждане при входе в трамвай уступали друг другу дорогу, никто бы никогда не давил и вошли бы. Эгоизм выигрывает именно потому, что есть расчет на большие цифры и большие массы.
Наша коммунистическая этика должна быть рассчитана на миллионы счастливых, а не на счастье только мое.
Логика простая [старая] – я хочу быть счастливым человеком.
Логика новая – я хочу быть счастливым человеком, но самый верный путь, если я так буду поступать, чтобы все остальные были счастливы. Тогда и я буду счастлив.
В каждом нашем поступке должна быть мысль о всеобщем коллективе, о всеобщей победе, о всеобщей удаче.
Поэтому страшно противно смотреть на наших жадных эгоистов, которые хотят сейчас ухватить: ухватили, пожирают и забывают, что именно при таком способе действия вместо радости обязательно в каком-то случае схватишь горе.
А. С. МАКАРЕНКО
*****
МАКАРЕНКО О ЛЮВИ.
Какой бы то ни было вы ни взяли вопрос, даже вопрос любви, один из проклятых вопросов нашего времени, и он решается тем, чем решается все наше поведение.
Наше поведение должно быть поведением знающих людей, умеющих людей, техников жизни, отдающих себе отчет в каждом поступке.
Не может быть у нас этики без знания и умения организации. И любовь. Мы должны уметь любить, мы должны знать, как нужно любить.
Мы должны к вопросу любви подходить как сознательный, здравомыслящий, отвечающий за себя человек, и тогда не может быть любовных драм. Любовь также нужно организовывать, как и все дела.
Любовь также любит организацию, как и всякая работа. А мы до сих пор думаем, что любовь – это дело таланта. Ничего подобного!
У меня в коммуне были сотни девушек и юношей, которые влюблялись. Они были убеждены сначала, что это личная симфония, а я поневоле смотрел на них как статистик, и думал: вот на этого чернобровая произвела определенное химическое влияние, которое в ближайшее время скажется, – в «плохо» в школе, в позднем вставании, потом в измене, ревности, разочаровании, испорченных нервах, неврастении. Я знал, чем это кончается.
И я это подсчитывал в массовых цифрах, в сотнях случаях. Для меня любовь была задачей организатора.
Я должен был организовывать любовь этих людей, если они сами этого не умеют. А потом я сказал: с какой стати я должен организовывать даже любовь, извольте сами организовать. Будьте сами организаторами.
И я считаю, что это этическая проблема «полюбил – разлюбил», «обманул – бросил» или проблема «полюбил и буду любить на всю жизнь», – не может быть разрешена без применения самой тщательной ориентировки, учета, проверки и обязательно – плана.
И мы должны учиться, как надо любить. Мы обязаны быть сознательными гражданами в любви, и мы поэтому должны бороться со старой привычкой и взглядом на любовь, что любовь – это наитие свыше: налетела вот такая стихия, и у человека только его «предмет» и больше ничего нет по сторонам: ни посторонних людей, ни работы, ничего.
Я полюбил, и поэтому я опаздываю на работу, забываю дома ключи от служебных шкафов, забываю деньги на трамвай и вообще черт знает что происходит.
А любовь должна обогащать людей ощущением силы, и она будет обогащать. Я учил своих коммунаров не только [как культурно] пить водку, а учил их [как культурно] любить, [как культурно] влюбляться: проверять себя, думать том, что будет завтра.
Такая разумная, точная проверка может быть сделана по отношению к каждому поступку. Возьмите такую простую категорию, как несчастье.
Ведь по нашей старой христианской привычке говорят: это не его вина, а его беда. Иначе: это несчастный человек, с ним случилось несчастье, надо его пожалеть, поддержать.
Правильно – поддержать, конечно, нужно в несчастье, но гораздо важнее требовать, чтобы не было несчастий.
Несчастий быть не должно быть, несчастных людей быть не должно. И я убежден, что при развернутом коммунизме будет так: такой-то привлекаете к судебной ответственности по такой-то статье за то, что он несчастлив. Нельзя быть несчастным.
Наша этика требует от нас, во-первых, чтобы мы были стахановцами, чтобы мы были прекрасными работниками, чтобы мы были творцами нашей жизни, героями, но она будет требовать, чтобы мы были счастливыми людьми.
И счастливым человеком нельзя быть по случаю, выиграть, как в рулетку, но счастливым человеком нужно уметь быть.
В нашем обществе, где нет эксплуатации, подавления одного другим, где есть равенство человеческих путей и возможностей, несчастий быть не должно.
Правда, мы еще мало об этом думаем. Но вот я уже в своем маленьком опыте, я уже подошел к этому, я уже говорил коммунарам: что может быть противнее несчастного человека.
Ведь один вид несчастного человека убивает всю радость жизни, отравляет существование. Поэтому, если ты чувствуешь себя несчастным, первая твоя нравственная обязанность – никто об этом не должен знать.
Найти в себе силы улыбаться, найти в себе силы презирать несчастье. Всякое несчастье всегда преувеличено. Оно всегда забывается и всегда пройдет.
Постарайся, чтобы оно прошло скорей, сейчас. Найди в себе силы думать о завтрашнем дне, о будущем.
А как только ты встанешь на этот путь, ты встанешь на путь предупреждения несчастия.
***
Макаренко говорит непривычно о любви.
Но есть ведь типичные ошибки. Например, подкаблучник не будет счастлив. И жена его счастлива не будет.
И те, кто говорят о равенстве — счастливы не будут.
Это просто типичные ошибки. Статистика это легко доказывает.
*****
Типичные ошибки в любви.
Подкаблучник не будет счастлив. И жена его счастлива не будет.
*****
ТРЕБОВАНИЯ К ЛУЧШИМ.
И я свою педагогику не выдумал. Я знал, что больше требуют от членов партии, чем от беспартийных, и поэтому я от своих старших коммунаров, комсомольцев в первую очередь требовал.
И я считаю – наказывать нужно не худших, а лучших.
Лучшим ничего прощать нельзя, даже мелочи. А худшие за ними тянутся. Они хотят, чтобы и от них столько требовали.
А.С. Макаренко
*****
УМЕНИЕ ПРИКАЗЫВАТЬ И УМЕНИЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ.
Возьмите такое качество характера, как способность ориентировки, умение в самой сложной обстановке ориентироваться очень быстро, очень точно, очень спокойно, уверенно, без крика, без истерики, без паники, без визга, такое умение мы обязаны воспитывать.
Наконец, возьмем такое важное качество характера, чисто коммунистическое качество, как умение подчиняться товарищу – не богатому человеку, не хозяину, а товарищу, – умение приказывать товарищу.
Мы с тобой товарищи, друзья, но наступает какой-то момент, и я получаю право приказывать.
Тогда я должен уметь приказать, а ты должен уметь подчиниться, забыть о том, что минуту назад мы были товарищами.
А.С. МАКАРЕНКО
*****
ПРИЧИНА БАНА.
Они не согласны. Требуют дискуссии.
Но дело в том, что дискуссия возможна с тем, кто обосновывает свои тезисы.
С тем же кто говорит — это просто мое мнение — диалога нет.
И смысла говорить нет.
*****
ИЗ КОГО ВЫРАСТАЮТ ВРЕДОНОСНЫЕ ЛЮДИ?
Мы фактически ученика не воспитываем, мы ничего от него не требуем, кроме самых примитивных тормозов, необходимых для нашего удобства.
Мы добиваемся (не всегда), чтобы он тихо сидел в классе, но мы не ставим перед собой никаких целей положительного дисциплинирования.
У наших школьников иногда еще бывает дисциплина порядка, но не бывает дисциплины борьбы и преодоления.
Мы ожидаем, пока ученик совершит тот или иной проступок, и тогда начинаем его «воспитывать».
Ученик, не совершающий проступков, нас не занимает, – куда он идет, какой характер развивается в кажущемся его внешнем порядке, мы не знаем и узнавать не умеем.
Такие распространенные типы характеров, как «тихони», «иисусики», накопители, приспособленцы, шляпы, разини, кокеты, приживалы, мизантропы, мечтатели, зубрилы, проходят мимо нашей педагогической заботы.
Иногда мы замечаем их существование, но, во-первых, они нам не мешают, а во-вторых, мы все равно не знаем, что с ними делать.
А на самом деле именно эти характеры вырастают в людей вредоносных, а вовсе не шалуны и дезорганизаторы.
А.С. МАКАРЕНКО
***
ПОВТОРЮ ЕЩЕ РАЗ:
«тихони», «иисусики», накопители, приспособленцы, шляпы, разини, кокеты, приживалы, мизантропы, мечтатели, зубрилы
Вот из таких вырастают предатели. Индивидуалисты и эгоисты.
*****
ВЫСТУПЛЕНИЕ А. МАКАРЕНКО В СОЮЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ.
О БРИГАДЕ ПИСАТЕЛЕЙ.
Я мечтаю сегодня, мечтал вчера, позавчера (смех) вот о чем.
Я бы хотел быть членом какой-то постоянной писательской бригады, не группки, и не группочки, и не артели, а специальной зарегистрированной у вас писательской бригады, бригады им. Горького.
Я мечтаю о том, чтобы в этой бригаде было 10-15-20 человек. Кто? Прежде всего те, кто захотел бы подчинить свой интерес, свою славу, свою известность бригаде. Пускай бригада имеет славу, я свою славу уступаю.
Я бы хотел, чтобы все мои произведения и произведения моих товарищей по бригаде так бы и печатались: «Бригада имени Горького», и потом маленькими буквами: «Макаренко».
Пусть бригада выступает перед союзом, пусть она отвечает за работу каждого члена.
На что я надеюсь? Я надеюсь, что в работе такой бригады, не случайной группки или группочки, не при случайном сочетании людей, а в настоящей писательской бригаде мы сможем не только помогать друг другу в порядке какой-то благотворительной помощи.
А мы сможем работать организованно: просматривать темы, просматривать наши возможности, мы сможем помогать друг другу своевременной и правильной критикой.
Мы сможем помогать друг другу и в том, в чем теперь особенно затрудняемся, – пойти поговорить в Союз писателей.
Мы сможем иметь какое-то общественное лицо, мы сможем иметь и более совершенное качество, чем имеем сейчас, работая в одиночку, а самое главное – мы избавимся наконец от нашей одинокой гордости и от нашей одинокой тоски (аплодисменты), потому что то чванство, та спесь, о которых здесь говорилось, – это особая форма одиночества.
Это не спесь коллективиста – это спесь человека, который в своей уединенной работе не знает, что ему о себе думать.
Второе, что я считаю необходимым, – это не хвастать творческим характером нашей работы.
Теперь не только мы творим, теперь каждый стахановец – творец, каждая стахановская бригада – творческая бригада.
А раз так, нам нужно скромно и законно посмотреть на наше производство, прямо нужно говорить – наше литературное производство.
Наше руководство должно организовать это производство. Уже в ваших речах я слышал эти производственные нотки. Ведь что такое вопрос о том, кто бракует произведение – редактор или Союз писателей?
Ведь это вопрос о техническом контроле, и не больше. Так и нужно нам ставить вопрос. Нам нужен хороший производственно-технический контроль: брак – долой, условный брак – переделывать, хорошую продукцию – печатать.
У нас нет учета. Мы рассчитываем на то, что все наши нужды, все наши достоинства и недостатки отражаются в душе т. Ставского. Но может ли все отразиться в одной душе? Конечно нет.
Нам нужен настоящий, специальный, прекрасно организованный учет нашей работы, наших недостатков, наших тем, наших ошибок. Это, конечно, не бухгалтерский учет. На таком учете должны работать хорошие писательские кадры.
Такой настоящий учет, такой совершенный учет по последнему слову техники должен быть в президиуме правления, чтобы т. Ставский, т. Фадеев или кто-нибудь другой мог в любой момент иметь точную фотографию на данный момент каждого писателя, не только его произведения, но и всей личности.
Третье, что я считаю необходимым: нам нужен центр. Очень возможно, что полезно иметь самостоятельное московское отделение, но это будет полезно только в том случае, если у нас будут не фанерные коридоры, а настоящий центр писательской общественности.
К сожалению, Дом советских писателей не является у нас таким центром. Туда ходят больше дети, чем писатели, и там больше служебных кабинетов, чем таких мест, в которых имелось бы основание сойтись и поговорить.
Организовать этот центр, организовать его так, чтобы писательские личности и писательские бригады, которые, надеюсь, у нас будут созданы – если не в формальном порядке, то в самотечном порядке, – могли там находить ту атмосферу, в которой можно работать.
Без такого настоящего материального центра, организованного так, как я сказал, у нас никакого особенного коллективизма быть не может. (Аплодисменты).
*****
ВЫСТУПЛЕНИЕ А. МАКАРЕНКО В СОЮЗЕ ПИСАТЕЛЕЙ.
О БРИГАДЕ ПИСАТЕЛЕЙ.
Я мечтаю сегодня, мечтал вчера, позавчера (смех) вот о чем.
Я бы хотел быть членом какой-то постоянной писательской бригады, не группки, и не группочки, и не артели, а специальной зарегистрированной у вас писательской бригады, бригады им. Горького.
Я мечтаю о том, чтобы в этой бригаде было 10-15-20 человек. Кто? Прежде всего те, кто захотел бы подчинить свой интерес, свою славу, свою известность бригаде. Пускай бригада имеет славу, я свою славу уступаю.
Я бы хотел, чтобы все мои произведения и произведения моих товарищей по бригаде так бы и печатались: «Бригада имени Горького», и потом маленькими буквами: «Макаренко».
Пусть бригада выступает перед союзом, пусть она отвечает за работу каждого члена.
На что я надеюсь? Я надеюсь, что в работе такой бригады, не случайной группки или группочки, не при случайном сочетании людей, а в настоящей писательской бригаде мы сможем не только помогать друг другу в порядке какой-то благотворительной помощи.
А мы сможем работать организованно: просматривать темы, просматривать наши возможности, мы сможем помогать друг другу своевременной и правильной критикой.
Мы сможем помогать друг другу и в том, в чем теперь особенно затрудняемся, – пойти поговорить в Союз писателей.
Мы сможем иметь какое-то общественное лицо, мы сможем иметь и более совершенное качество, чем имеем сейчас, работая в одиночку, а самое главное – мы избавимся наконец от нашей одинокой гордости и от нашей одинокой тоски (аплодисменты), потому что то чванство, та спесь, о которых здесь говорилось, – это особая форма одиночества.
Это не спесь коллективиста – это спесь человека, который в своей уединенной работе не знает, что ему о себе думать.
Второе, что я считаю необходимым, – это не хвастать творческим характером нашей работы.
Теперь не только мы творим, теперь каждый стахановец – творец, каждая стахановская бригада – творческая бригада.
А раз так, нам нужно скромно и законно посмотреть на наше производство, прямо нужно говорить – наше литературное производство.
Наше руководство должно организовать это производство. Уже в ваших речах я слышал эти производственные нотки. Ведь что такое вопрос о том, кто бракует произведение – редактор или Союз писателей?
Ведь это вопрос о техническом контроле, и не больше. Так и нужно нам ставить вопрос. Нам нужен хороший производственно-технический контроль: брак – долой, условный брак – переделывать, хорошую продукцию – печатать.
У нас нет учета. Мы рассчитываем на то, что все наши нужды, все наши достоинства и недостатки отражаются в душе т. Ставского. Но может ли все отразиться в одной душе? Конечно нет.
Нам нужен настоящий, специальный, прекрасно организованный учет нашей работы, наших недостатков, наших тем, наших ошибок. Это, конечно, не бухгалтерский учет. На таком учете должны работать хорошие писательские кадры.
Такой настоящий учет, такой совершенный учет по последнему слову техники должен быть в президиуме правления, чтобы т. Ставский, т. Фадеев или кто-нибудь другой мог в любой момент иметь точную фотографию на данный момент каждого писателя, не только его произведения, но и всей личности.
Третье, что я считаю необходимым: нам нужен центр. Очень возможно, что полезно иметь самостоятельное московское отделение, но это будет полезно только в том случае, если у нас будут не фанерные коридоры, а настоящий центр писательской общественности.
К сожалению, Дом советских писателей не является у нас таким центром. Туда ходят больше дети, чем писатели, и там больше служебных кабинетов, чем таких мест, в которых имелось бы основание сойтись и поговорить.
Организовать этот центр, организовать его так, чтобы писательские личности и писательские бригады, которые, надеюсь, у нас будут созданы – если не в формальном порядке, то в самотечном порядке, – могли там находить ту атмосферу, в которой можно работать.
Без такого настоящего материального центра, организованного так, как я сказал, у нас никакого особенного коллективизма быть не может. (Аплодисменты).
*****
Да педагоги на любом уровне уволили бы Макаренко из системы образования. Без вариантов.
Такая система всегда изгоняет из себя лучших.
А уж современная педагогическая система состоящая из женщин тем более.
***
ЦИТАТА:
Я много добился главным образом благодаря работе чекистов, которые находились со мной, благодаря тому простору для педагогического творчества, который давали чекисты, а в колонии Горького – благодаря завоеванной мною самостоятельности.
Наробразовцы меня немного боялись: сумасшедший человек – он что угодно может придумать! Они боялись и не трогали.
На такой свободе многое удавалось сделать. Во всяком случае когда у меня в коммуне случился пожар, то я не должен был вытаскивать кого-нибудь из огня.
Однажды ночью в литейной, запертой на замок, вспыхнул пожар. Страсть коммунаров была так велика, что Алеша Землянский прыгнул в литейную через трубу, чтобы затушить этот пожар.
Такое воспитание для меня в последние годы не составляло никакого труда, и не нужно было никаких особых изобретений.
Мальчишеский коллектив, поставленный в здоровые педагогические условия может развиваться до совершенно непредвиденных высот.
А.С. Макаренко
***
Разумеется нельзя считать здоровым условия, когда мальчишек воспитывают женщины, да еще и в женской философии.
*****
Год прошел. Ничего не изменилось?
*****
ИЗ КОММЕНТАРИЕВ.
У меня такая проблема. Борюсь с женой из-за воспитания сына. Когда ему было 20 лет, он пошел работать.
Я сразу сказал: » Пусть дает часть денег на пропитание!» На что последовал ответ: «Что тебе дались его деньги!» Он эту фразу принял на вооружение.
Я тогда зарабатывал не плохо. Оставил все как есть. Но периодически напоминал об этом. Работу он бросил.
Часто выпивает. Сейчас ему 32. У меня в малом бизнесе наступил настоящий кризис. Как и у многих.
Сын перебивается случайными заработками, деньги тратит на себя. Я жене напомнил про эту фразу, пусть хоть хлеба домой купит.
Ответ: » Но это же твой сын, он что, голодным должен ходить?» Он это тоже слышал.
На вопрос о деньгах, отвечает: » Вы мне что, квартиру сдаете? Почему я должен вам платить?» Вот так и живем.
На вопрос: «Почему ты родителей не уважаешь?» звучит ответ: «А за что вас уважать?»
Говорю: «Мы жизнь тебе дали! Кормили, одевали. Ни в чем не отказывали!» Ответ:» А я вас не просил!»
Что сказать на это хамство? Сидит на нашей шее, свесил ножки и еще ненавидит.
У меня двое сыновей. В 29 лет я полностью отказался от алкоголя, хотел что бы и дети не пристрастились к этой пагубной привычке. Не пью уже 26 лет.
Но ничего не вышло. Детишки бухают. В свое время я говорил жене: «Ставь меня в пример!» А зачем?-был ответ.
Когда они начинали подсаживаться на алкоголь я, естественно, проводил строгую беседу.
Входила жена и звучала дикая фраза: «А ты себя вспомни!»
Это был высший пилотаж идиотизма! В глазах сыновей видел издевку: «Ну что, съел?» Теперь пожинаем плоды воспитания в стиле «и нашим и вашим».
Дословно не помню, но смысл Ваших фраз, Юрий Леонидович, таков: » НА КОРАБЛЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОДИН КАПИТАН, ЕСЛИ ДВА-ТО ЭТО УЖЕ АНАРХИЯ!
МУЖ-КАПИТАН (если он не деградирующая личность), А ЖЕНА-ИЛИ ПОМОЩНИК КАПИТАНА, ИЛИ ШТУРМАН(если ума хватит)!
Тогда будет нормальная, крепкая семья.
И детишки будут относиться с уважением! Мое мнение такое.
***
Просто главная в вашей семье жена.
Которая и проповедует философию, что вы всем должны. И ей и сыну.
Из собственной выгоды. Из корысти. Она не думает о детях. Она думает о себе.
Можно многое было бы сделать раньше.
Но и сейчас не поздно.
Например, совсем перестать зарабатывать.
И повторять те же фразы. А почему я должен платить — вы мне что квартиру сдаёте?
И что я голодным должен ходить?
Вот тогда вы узнаете настоящее отношение к себе. Если ещё не видите. Хотя все очевидно.
*****
Женское воспитание — воспитать послушность.
Мужское — самостоятельность.
*****
Из трёх моих комментариев.
1. Мужчина не для того, чтобы заботиться о женщине. Это папа с мамой ззаботятся.
У мужчины на ПЕРВОМ месте Дело. И ставить себя на первое место в жизни мужчины — женский эгоизм.
Если на первом месте в жизни мужчины семья или женщина, — это подкаблучник.
2. Юрий Леонидович Мороз: А объясняется это просто.
Действия мужчины должны быть намного щире семьи, он должен видеть стратегию и предвидеть что и как будет в масштабах страны, а не только внутри семьи
3. Юрий Леонидович Мороз: Если коротко — Мужчина у которого на первом месте не Дело, а семья или женщина — подкаблучник.
*****
Женская философия воспитания.
Главное, чтобы члены семьи (включая жену) были бездельниками и ни в чем не нуждались.
Чтобы папа всех обеспечил и все организовал, и все проблемы решил.
Тогда они (включая жену) вырастут трудолюбивыми и ответственными людьми.
А мальчики научатся расчитывать на себя.
Юрий Мороз
*****
ОСНОВЫ ТИПОЛОГИИ ЖЕНЩИН.
Существуют женщины, тип инфантильный ребёнок. Безответственный и капризный.
Существуют женщины типа баба-локомотив.
И те и другие — не женщины. Первая ещё ребёнок и ей рано с мужем жить. Вторая мужик. И второй мужик ей не нужен.
И первая и вторая будут бороться за власть. Одна уговаривать, обижаться, и плакать — добиваясь того, что хочет.
Вторая доказывая, что она умнее и что она всегда права и потому нужно делать по её.
И первая и вторая — не женщины. Одна ребёнок. Вторая мужик.
Женщина не посредине — а перпендикулярно этим двум противоположностям.
Юрий Мороз
*****
НА САМОМ ДЕЛЕ.
Когда мужчина говорит, что надо посоветоваться с женой, на самом деле ему нужно разрешения спросить.
Для посоветоваться компетентные люди есть. А не жена.
*****
У каждого свои взгляды??
Как раз наоборот. Почти у каждого чужие взгляды.
Свои и действительно другие взгляды имеют только гении. И они в меньшинстве.
*****
МАКАРЕНКО О ТОЛЕРАНТНОСТИ И ЛОЯЛЬНОСТИ, ПОЧТИ 100 ЛЕТ ТОМУ НАЗАД.
Переживание же классового долга, конечно, очень далеко стоит от «лояльности».
Я думаю, что практикуемое ныне потребительское воспитание является лучшим доказательством от противного, того, что я прав.
Макаренко А.С.
*****
МАКАРЕНКО О НАКАЗАНИЯХ.
Вы обязаны наказывать детей, вы не имеете права не наказывать, если это нужно. Вы не должны считать наказание хуже другого метода, не должны никого прощать.
Если вы так будете поступать, вам не придется никого наказывать. Тут есть диалектика.
Я у себя такой диалектики придерживался, и это было хорошо известно не только моим коммунарам, но и всем беспризорникам УССР.
Они хорошо знали меня в лицо, и я их знал по моей прежней работе.
И они знали, что если попадешься, то без наказывания не обойдешься.
Наказание не было экстравагантным случаем, а было обычным делом.
При этом надо наказывать не самых плохих, а самых хороших.
Надо наказывать не того, кто не понял, что делает. Что его наказывать? Надо наказывать того, кто знает, что нельзя этого делать, и делает.
Я приехал в Ленинград и выступил на одном большом собрании учителей в Доме учителя. Там один педагог говорил мне: что-то не так у Макаренко. Уж слишком у него благополучно. Не может так быть в действительности. У вас были дефективные дети, как это у вас было так хорошо?
Вдруг слово берет Вася Клюшник. Откуда, думаю, взялся мой коммунар? Оказывается, он кончает военную академию механизации и моторизации, уже инженер, приехал на практику.
Он выходит и спрашивает: какие это дефективные, кто это был дефективным? Откуда вы взяли, что я был дефективным?
Я, правда, 8 лет был на улице, но ни на улице, ни в колонии я не был дефективным.
А другой педагог говорит: так раз у вас все-таки были наказания, значит, не все благополучно.
Опять Вася Клюшник выступает: откуда вы это взяли?
Я три года командовал первым комсомольским взводом и не вылетал из-под ареста. Кто чего не сделает, н выполнит наряда и т. д. — меня моментально под арест как командира взвода. Я из-под ареста не выходил.
А между тем Вася Клюшник был мой личный друг.
Я доверял ему многое из своей личной жизни. Он бывал у меня в гостях и сейчас, когда бывает в Москве, всегда приходит ко мне.
И этому моему личному другу я не прощал ничего. И все это знали. Этот закон я применял настойчиво.
А. С. МАКАРЕНКО
*****
МАКАРЕНКО — НЕ ДОБРЕНЬКИЙ ПЕДАГОГИК.
У нас готовы признать за благо дисциплину, но решительно не способны без отвращения наблюдать какое угодно дисциплинирование, которое если и допускается, то обязательно с тем условием, чтобы оно протекало приятно, без конфликтов и «насилия».
Мы при этом считаем: для того, чтобы это принуждение приходилось применять как можно реже, чтобы оно не было усмирением, а законом, оно должно быть абсолютным.
Т. е. применяться с железной необходимостью, как только есть нарушение, без пропусков, без уговаривания, без послабления.
Совершенно безнадежно думать, что это принуждение возможно без конфликтов, без насилия и без неприятностей.
Общественное желание, чтобы в детском доме все решительно и всегда напоминало счастливую Аркадию, это тем более невозможно, что мы имеем дело с детьми, более или менее запущенными.
В то же время, поскольку мы имеем свободный, живой, реально самоуправляющий коллектив, поскольку у нас не придавлена личность, постольку у нас больше возможностей проявиться и отрицательным сторонам личности.
Поэтому принуждение может иногда принять форму насилия, если без него обойтись невозможно.
А.С. МАКАРЕНКО
*****
О ПЕРВИЧНОМ (ИЛИ ГЛАВНОМ) КОЛЛЕКТИВЕ.
Первичный коллектив.
Вопрос о первичном коллективе тем более важен, чем острее мы ставим вопрос о единстве коллектива.
Это единство отнюдь не предполагает аморфности коллектива.
Последний должен быть организован, т. е. обладать живыми органами движения и действия.
Идея социального воспитания требует, чтобы детский коллектив был построен по законам данного общества.
Обращаясь к обществу советскому, мы видим, что оно разделяется на множество первичных коллективов, причем сеть этих первичных коллективов очень сложна: отдельный член общества состоит членом нескольких первичных коллективов (рабочего, партийного, кооперативного, жилищного), но основным коллективом всегда является рабочий.
По этому образцу мы строим систему наших первичных коллективов.
Каждый воспитанник должен состоять членом нескольких групп (рабочей, школьной, клубной, партийной).
Наше отличие от обычных систем соцвоса заключается в том, что основным первичным коллективом мы считаем производственный отряд, а не спальню или школьную группу.
Этот момент мы считаем чрезвычайно важным, ибо он определяет основной характер нашего воспитания.
Превалирование спальни, как уже было сказано, дает очень бледный эффект узкого соседского компанирования личности, превалирование же школьной группы ведет к воспитанию интеллегентских тенденций в развитии, что в нашем обществе представляется прямо гибельным.
Обычно у детей в таком случае образуется пренебрежение к производственному труду, развивается чисто индивидуальный комплекс устремлений, иногда чересчур повышенное мнение о своих способностях, дилетантское суждение о вещах.
В обществе буржуазном чисто школьное воспитание не шло вразрез с тенденциями общества, поскольку оно, во-первых, гармонировало с интеллигентским бытом буржуазной семьи, во-вторых, вообще соответствовало задачам командующего класса.
Наши рабочие дети, особенно беспризорные, получают совершенно ложную зарядку, которая потом спутывает возможность правильной ориентировки в жизни.
***
Cегодня осталось только чисто школьное воспитание. Каковы недостатки этого знают уже видимо все.
*****
САМОУПРАВЛЕНИЕ.
Как и положено по соцвосу, у нас имеется выборное детское самоуправление.
Моменту выборности, впрочем, мы придаем меньшее значение, нежели функционированию.
Мы считаем, что каждый воспитанник должен пройти не только через рабочее усилие, но и через усилие организатора и хозяина.
Мы решительно стоим против замыкания органа самоуправления в самом себе, его отрыва от массы, как это обычно наблюдается в наших детских учреждениях.
Детские исполкомы, избираемые всем детским коллективом, обыкновенно представляют чисто бюрократические верхушки в детском коллективе, рабочие функции этой верхушки особенные, даже в быту она отделяется от массы.
Самый же главный недостаток такого самоуправления состоит в том, что оно заключает в себе очень небольшую часть детей, обычно не боле 5%, действительным же активом является только президиум из нескольких человек.
Система небольших производственных отрядов, усложненная системой недельных рабочих отрядов, школьных сводных отрядов, отдельных индивидуальных задач, позволяет нам достигать следующих выгод:
выборные командиры производственных отрядов,
составляя орган самоуправления (совет командиров) и работая в этом органе как «член правительства», каждый в своем отряде является уже организатором быта и работы, принимающим также одинаковое со всеми участие в работе и несущим ответственность от имени отряда.
А.С. Макаренко
***
Как вы видите, реальное самоуправление и его имитация — вещи совсем разные.
*****
СЕЙЧАС ЧАСТО МОЖНО УСЛЫШАТЬ, ИНТЕРЕСНО — НЕ ИНТЕРЕСНО.
ВОТ ЧТО ПИШЕТ ОБ ЭТОМ МАКАРЕНКО:
Интерес или долг.
Мы считаем, что воспитание эмоции долга является нашей главнейшей целью.
Когда я в истекшем году на московском сьезде сказал об этом, наши педагоги удивленно открыли глаза.
То, что дети из детских домов выходят убежденными потребителями, не только практическая случайность.
Наша педагогическая литература достаточно погрешила по этому пункту. Не только эмоция долга, но и необходимейшая правовая эмоция почти не пользовалась вниманием педагогики.
Между тем как раз в Советском государстве, основанном на гораздо большем вмешательстве государства в мир отдельных интересов, наше воспитание должно было опереться на науку о праве.
Это еще и тем более необходимо, что мы отказались от таких стимулов поступка, как боязнь греха, вера в бога, «любовь к ближнему» и т. п.
И как раз, как будто в порядке какой-то иронии, в нашей педагогике особенно надеются на значение интереса.
Решительно все должно подноситься нашим ребятам в занимательном виде, в образе какого-то вкусного пирога, все должно заинтересовать, все должно пройти через их психику по спецаильно облегченным путям, без усилия и напряжения с их стороны, без неприятностей.
Не нужно много говорить о гибельности такой воспитательной политики.
Жизнь как раз наполнена усилиями и напряжением, она требует от человека регулярной скучной работы, и нужно приготовить наших детей к жизни так, чтобы они могли делать эту работу без страдания и без подавления своей личности.
А это возможно только в том случае, если ценность работы оправдана ясным представлением о ее значимости для коллектива и, следовательно, для всех членов коллектива.
Это и есть переживание долга.
Только воспитывая эмоции долга, приучая ребят идти не только за своим интересом, занимательностью данной минуты, а за идеей создания коллективной ценности.
Явно полезной и для них. Мы воспитываем крепких, волевых людей, способных перенести лишение с бодрым самочувствием, способных не только «рвать», но и тянуть, не только ударять, но и терпеливо надавливать.
И у нас не выйдут те жалкие, ноющие, жадненькие потребители, всегда чего-либо хотящие и просящие, всегда недовольные и своей работой, и своей жизнью, которыми наполнены сейчас дома подростков.
А.С. Макаренко
***
А сейчас убежденные потребители воспитываются не только в детских домах, но и дома, в семье, и в школах.
Да еще и СМИ это культивирует.
*****
ИГРА.
ИГРА ИМЕЮЩАЯ ВОЕННЫЙ ХАРАКТЕР.
Нужно внести в детскую жизнь струю бодрости и удовлетворения так, чтобы она проникла во все органы коллектива, чтобы она была органически связана со всем укладом его жизни.
Нужно создать то, что мы называем общим тоном.
Общий тон зависит от множества самых разнообразных явлений, учесть которые можно только в серьезной монографии.
В последнем счете общий тон есть производное от всех остальных элементов. Но он возбуждается и специальными приемами.
Сюда относится и покрой одежды, и манера говорить со стороны педагогического персонала, и правила вежливости, и отношение посторонних.
Особенно же он организуется такой формой быта, которая идет навстречу постоянному стремлению детей к игре.
Дети склонны играть не только тогда, когда у них в руках мяч, а в каждый момент.
Пользуясь этим, мы вокруг игры строим наш быт.
Несколько военный характер, который мы придаем этой игре, вполне соответствует той любви к военной внешности, какая есть у всех ребят. Кроме того, пользуясь этой военной игрой, мы физически подтягиваем ребят и приучаем их к физической сдержанности.
Особенное значение имеет и то, что это позволяет нам выпрямлять позвоночник, искажение которого серьезно нарушается как в школе, так и в мастерских.
А.С. Макаренко
***
О том, что почти все дети выходят из школы со сколиозами, вы, наверное, знаете.
Но тогда в школе было всего по четыре урока!
А Макаренко еще тогда обратил на это внимание.
*****
Это было у Макаренко.
А есть ли сейчас на современных предприятиях?
КРУЖОК РАЦИОНАЛИЗАЦИИ
Кружок рационализации работает в таких разрезах:
А. Изучение литературы по рационализации, ее истории и основных теорем и проблем.
Б. Изучение постановки рационализации на советских заводах и фабриках.
В. Инициативная работа и практическая работа по рационализации производства в коммуне.
Г. Ведение специального отдела в стенгазете коммуны.
Д. Выявление работников коммуны, наиболее отличающихся в рационализаторской работе, и представление их к премиям.
Е. В устройстве дискуссий по вопросам рационализации в коммуне.
А.С. Макаренко
***
И это только небольшая часть!
*****
КТО ВИНОВАТ.
Меня вот упрекают. Что я виноватых ищу. Согласен. Ищу.
У меня все хорошо — я виноват.
У какой-то женщины в комментариях все плохо — она виновата.
*****
Женщинам и детей воспитывать доверить нельзя.
А уж когда жена берётся за воспитание мужа тут уж вообще.
Сливай воду и туши свет. Забор поплыл, качаясь на волнах.
*****
Сильные должны уступать?
Это дискриминация сильных!
Поступать надо по здравому смыслу, а не по догме, кто кому должен уступить.
*****
Зачем слабых учат не уступать?
Слабые что, всегда правы?
*****
Уступить должен не сильный — слабому.
Разве слабый всегда прав?
Уступить должен тот, кто не прав. Хотя это и болезненно для эго.
*****
КОРЫСТЬ.
Сильный должен уступить слабому?
То есть муж и отец должен уступать жене и детям?
А они что всегда правы? Нет, конечно.
Разумнее, конечно, муж и отец.
Но понятно, кому и почему выгодно повторять эту фразу, про уступки сильного.
Корысть это одна.
*****
Люди с легкостью признают, что есть люди их умнее
Но, конечно, это не их собеседник сейчас.
*****
Если женщина хочет во всем равенства с мужчиной — она хочет быть мужчиной.
*****
Там где мужчины долго разбираются кто главный, конфликтуют — шерше для фам.
Без женщин мужчины быстро выясняют кто главный. И наступает спокойный конструктив.
*****
Если женщина может оскорблять мужчину — это не женщина. А непонятно что.
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».
*****
ПУШКИН О ГЕНДЕРЕ.
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».
*****
Ну не понимаю я когда девки жалуются что мужа не могут найти.
Пригласил он тебя в ресторан, а ты ему, а пойдём лучше ко мне на борщ.
Всё. Не благодарите)
Герман Виноградов
*****
Слушать эту песню пропагандистам обязательно.
И затем делать репосты!!
*****
ИГНОРИРОВАТЬ НЕДОСТАТКИ?
(Ответ в комментариях)
Эта либерастическая пропаганда.
Надеть розовые очки и стараться не видеть негатива.
А надо видеть реальность. Как она есть.
И не бояться проблем. В каждой проблеме потенцал роста.
Какой же смысл избегать этого?
Разве, если вы боитесь решать проблемы.
Юрий Мороз
*****
Либерасты сейчас рассказывают что Сталина боялись.
Враньё это про страх Сталина.
Либерасты тогда и предатели боялись очень. Они боялись, да. И не зря.
И рассказывают о своих страхах личных.
Как и сейчас они боятся что предателей лес валить отправят.
Но народ Сталина не боялся. А наоборот одобрял его очень.
Юрий Мороз
*****
Из комментариев.
Женщине надо быть скромной, здравомыслящей, добродетельной, учиться в молчании с покорностью.
Ни учить, ни властвовать над мужчиной женщине не позволительно, лучше ей пребывать в молчании.
*****
Стоит прочитать!!
ТЕХНИКА БОЕВОЙ СПЕЦПРОПАГАНДЫ!
Интересно, разглашаю ли я сейчас государственную тайну? Я ведь хорошо помню этот учебник с синим смазанным штампом спецчасти и тетради для конспектов с пронумерованными страницами, для верности прошитые насквозь толстой вощеной нитью.
Я учился на журфаке МГУ, у нас была военная кафедра. В обстановке секретности нас учили боевой спецпропаганде — искусству сеять раздор в рядах противника с помощью дезинформации и манипуляции сознанием.
Страшное, доложу вам, дело. Без шуток.
Боевая, или «черная», пропаганда допускает любое искажение реальных фактов ради решения пропагандистских задач. Это эффективное оружие, используемое с единственной целью вышибания мозгов противнику.
Метод «гнилой селедки». Метод «перевернутой пирамиды». Метод «большой лжи». Принцип «40 на 60». Метод «абсолютной очевидности».
Все эти методы и техники вы тоже знаете. Просто не осознаете этого. Как вам и полагается.
Нас учили использовать техники боевой спецпропаганды против солдат армии противника. Сегодня они используются против мирного населения нашей собственной страны. Уже два года, читая российские газеты или просматривая телевизионные шоу, я с интересом отмечаю, что люди, координирующие в России вброс и интерпретацию новостей, явно учились по тому же учебнику, у того же бодрого полковника или его коллег.
Вот например метод «гнилой селедки». Работает так. Подбирается ложное обвинение. Важно, чтобы оно было максимально грязным и скандальным. Хорошо работает, например, мелкое воровство, или, скажем, растление детей, или убийство, желательно из жадности.
Цель «гнилой селедки» вовсе не в том, чтобы обвинение доказать. А в том, чтобы вызвать широкое, публичное обсуждение его… НЕсправедливости и НЕоправданности.
Человеческая психика устроена так, что, как только обвинение становится предметом публичного обсуждения, неизбежно возникают его «сторонники» и «противники», «знатоки» и «эксперты», оголтелые «обвинители» и ярые «защитники» обвиняемого.
Но вне зависимости от своих взглядов все участники дискуссии снова и снова произносят имя обвиняемого в связке с грязным и скандальным обвинением, втирая таким образом все больше «гнилой селедки» в его «одежду», пока наконец этот «запах» не начинает следовать за ним везде. А вопрос «убил-украл-совратил или все-таки нет» становится главным при упоминании его имени.
Или, например, метод «40 на 60», придуманный еще Геббельсом. Он заключается в создании СМИ, которые 60 процентов своей информации дают в интересах противника. Зато, заработав таким образом его доверие, оставшиеся 40 процентов используют для чрезвычайно эффективной, благодаря этому доверию, дезинформации. Во время Второй мировой войны существовала радиостанция, которую слушал антифашистский мир. Считалось, что она британская. И только после войны выяснилось, что на самом деле это была радиостанция Геббельса, работавшая по разработанному им принципу «40 на 60».
Очень эффективен метод «большой лжи», который немного похож на «гнилую селедку», но на самом деле работает иначе. Его суть заключается в том, чтобы с максимальной степенью уверенности предложить аудитории настолько глобальную и ужасную ложь, что практически невозможно поверить, что можно врать о таком.
Трюк здесь в том, что правильно скомпонованная и хорошо придуманная «большая ложь» вызывает у слушателя или зрителя глубокую эмоциональную травму, которая затем надолго определяет его взгляды вопреки любым доводам логики и рассудка.
Особенно хорошо работают в этом смысле ложные описания жестоких издевательств над детьми или женщинами.
Допустим, сообщение о распятом ребенке за счет глубокой эмоциональной травмы, которую оно вызывает, надолго определит взгляды получившего эту информацию человека, сколько бы его потом ни пытались переубедить, используя обычные логические доводы.
Но особенно почитал наш бодрый полковник метод «абсолютной очевидности», дающий хоть и не быстрый, но зато надежный результат.
Вместо того чтобы что-то доказывать, вы подаете то, в чем хотите убедить аудиторию, как нечто очевидное, само собой разумеющееся и потому безусловно поддерживаемое преобладающим большинством населения.
Несмотря на свою внешнюю простоту, этот метод невероятно эффективен, поскольку человеческая психика автоматически реагирует на мнение большинства, стремясь присоединиться к нему.
Важно только помнить, что большинство обязательно должно быть преобладающем, а его поддержка абсолютной и безусловной — в ином случае эффекта присоединения не возникает.
Однако если эти условия соблюдаются, то число сторонников «позиции большинства» начинает постепенно, но верно расти, а с течением времени увеличивается уже в геометрической прогрессии — в основном за счет представителей низких социальных слоев, которые наиболее подвержены «эффекту присоединения». Одним из классических способов поддержки метода «абсолютной очевидности» является, например, публикация результатов разного рода социологических опросов, демонстрирующих абсолютное общественное единство по тому или иному вопросу. Методики «черной» пропаганды, естественно, не требуют, чтобы эти отчеты имели хоть какое-то отношение к реальности.
Я могу продолжать. Учили нас вообще-то целый год, и список методов довольно велик. Важно, однако, не это. А вот что. Методы «черной» пропаганды воздействуют на аудиторию на уровне глубоких психологических механизмов таким образом, что последствия этого воздействия невозможно снять обычными логическими доводами. «Большая ложь» достигает этого эффекта с помощью эмоциональной травмы.
Метод очевидности — через «эффект присоединения». «Гнилая селедка» — за счет внедрения в сознание аудитории прямой ассоциации между объектом атаки и грязным, скандальным обвинением.
Проще говоря, боевая спецпропаганда превращает человека в зомби, который не только активно поддерживает внедренные в его сознание установки, но и агрессивно противостоит тем, кто придерживается иных взглядов или пытается его переубедить, пользуясь логическими доводами.
Иначе, собственно, и быть не может. Все методы боевой спецпропаганды объединяет единая цель. Она заключается в том, чтобы ослабить армию противника за счет внесения в ее ряды внутренней розни, взаимной ненависти и недоверия друг другу.
И сегодня эти методы применяются против нас самих. И результат, к которому они приводят, ровно тот, для достижения которого они и были созданы. Только взаимная ненависть и внутренняя рознь возникают не в армии противника, а в наших домах и семьях.
Просто выйдите на улицу и посмотрите, как изменилась страна за последние три года. Мне кажется, против собственного населения боевая спецпропаганда работает даже эффективнее, чем против солдат противника.
Наверное, потому, что в отличие от солдат противника мирное население не может себя защитить.
Владимир Яковлев
*****
ПРО УХАЖИВАНИЯ.
Если женщина не хочет замуж за этого мужчину — она хочет от него ухаживаний.
Скучно. Развлечений ищет.
Если хочет ЗаМуж — ухаживания ей не нужны.
*****
Бывают только незнакомые гении!
Даже если френд в соцсетях — не гений!
*****
Такие обстоятельства и для меня удивительны!!
*****
ПРО ДУМАТЬ.
В подавляющем большинстве люди думать не умеют.
Поэтому запоминают мысли которые им понравились (не обязательно верные мысли). И потом эти мысли произносят.
При этом могут начать со слов: я думаю.
А что такое думать, — спросите вы?
Это решение реальной проблемы — которую вы не знаете как решить.
Реальной. Актуальной. Важной для вас. Разные загадки и ребусы не подойдут.
Думать — это про реальную жизнь.
Например, когда А. С. Макаренко начал свою колонию он столкнулся с тем, что не знает как и что делать.
Проблемы сыпались на него со всех сторон, а что делать он не знал.
По его признанию в это время он прочитал больше педагогической литературы, чем за всю жизнь.
И понял, там нет ответа. Пришлось думать самому.
В процессе думания и реализации на практике он сделал много открытий и изобретений. Больших и маленьких.
И это и было ДУМАТЬ.
И результатом его думания , и в данном случае творчества, творчества самого высокого уровня (выше творчества художника или музыканта) и родилась колония.
Которой можно было гордиться.
И аналогов чему ни тогда, ни сейчас не было.
Уникально — то, что придумал и СДЕЛАЛ Макаренко.
Вот это и есть думать. А остальное, извините, ерунда.
Юрий Мороз
*****
Где индивидуализм, там и цинизм.
*****
Индивидуализм — это материализм, цинизм и эгоизм.
*****
ПРО РЫБУ.
Женщины тянут на себя руководство семьей.
Но они его не тянут.
А от плохого руководства их ленивые и неумелые мужья разбегаются.
Так плохо они и одни могут жить.
А первая заповедь управления какая? Правильно — рыба гниет с головы.
*****
ИЗ КОММЕНТАРИЕВ.
Жена часто спорит со мной, причём без признания моей правоты в итоге.
Но потом я случайно слышу как она моими словами полностью заняв мою сторону с кем-то «воюет» за мою идею, за мою правоту.
Прикол тут ещё в том, что зачастую я вижу, что жена встав на 100% на мои позиции, во время отстаивания по сути моих мыслей оказывается совершенно не поняла их.
Это понятно когда она начинает придумывать аргументы от себя.
***
Этот феномен гениально описан в Душечке Чехова.
Рассказ не большой, рекомендую прочитать.
Многое поймёте о женщинах.
Понравилось? Поделись с друзьями!