И ЕЩЁ О ХРУЩЕВЕ И БЕРИИ.
Берия обладал исключительно мужским умом и характером – он глубоко и точно мог исследовать любой вопрос, мог решить самые тяжелые проблемы, был благороден и прощал, а порою и пренебрежительно не замечал выпадов против себя лично, по-отцовски опекал всех своих подчиненных, но был по-мужски добродушен и непрактичен.
А Хрущев обладал ярко выраженным женским складом ума и был чрезвычайно практичен, что делало его прекрасным хозяином.
Но, на взгляд Сталина, Хрущев был по-женски излишне жесток, хотя и тщательно скрывал эту свою черту характера.
Много лет наблюдая за работой Хрущева, Сталин где-то в глубине души подозревал, что Хрущев совершенно равнодушен к людям и может обречь на смерть сотни тысяч, если сочтет, что в данный момент так поступать правильно.
В начале войны Сталин в своей речи потребовал при отступлении не оставлять немцам ничего ценного и никаких запасов.
И практичный Хрущев, услышав это, немедленно, как танк, двинулся на исполнение указания, приказав в полосе 150 километров от линии фронта все сжечь, взорвать, скот угнать или перебить, все поля вытоптать.
Короче, немцам он ничего оставлять не собирался. А за счет чего должны были жить оставляемые под оккупацией немцев советские люди?
Об этом Хрущев не думал, а если и думал, то считал этот вопрос несущественным.
Сталин тогда остановил безумные по своей жестокости действия Хрущева и вообще считал, что за Хрущевым нужен постоянный контроль, чтобы тот чего-нибудь не натворил с самыми искренними намерениями.
Сталину надо было бы попробовать поговорить с Хрущевым по душам, хотя Никита вряд ли бы открылся и ему.
В раннем детстве, когда Никите было лет 6, он заболел, и отец, бедный крестьянин, нес его к фельдшеру, а по дороге их нагнал в повозке местный, тоже бедный, панок, поляк.
Отец попросил подвезти больного сына, а панок презрительно над ним посмеялся, назвав глупым быдлом, и презрительно заметив, что если Никита тут у дороги и подохнет, то на свете одним глупым быдлом будет меньше.
Это, уже забытое, яркое детское впечатление вселило в Никиту не просто ненависть к угнетателям, оно вселило болезненный комплекс доказать всем, что он не глупое быдло, что он может встать надо всеми и быть умнее всех.
Это болезненное честолюбие руководило Хрущевым всю жизнь, хотя он сам об этом не думал, но во имя этого честолюбия Хрущев готов был и на собственную смерть, и только это честолюбие определяло смысл его жизни.
Юрий Мухин
Понравилось? Поделись с друзьями!